Адъютанты любви

Супруга обер-секретаря правительствующего сената Ивана Ивановича Богаевского, Ирина Логиновна была в молодости необыкновенно хороша. Однажды она отправилась навестить больную знакомую, госпожу Полуектову. По пути ей встретился император Павел I, ехавший верхом в сопровождении Кутайсова. Как требовал тогда этикет, карета Ирины Логиновны остановилась, молодая женщина вышла из нее и поклонилась императору. Павел внимательно посмотрел на красавицу и ответил на ее поклон с особой благосклонностью. Отъехав немного, он послал Кутайсова узнать, кто эта дама, и где она живет. Кутайсов быстро догнал карету Богаевской и велел кучеру остановиться. Напуганная этим молодая женщина на вопрос Кутайсова в замешательстве вместо своего имени назвала имя своей больной подруги и указала ее дом. Кутайсов вернулся к императору, а красавица Богаевская, подумав немного и оттого испугавшись еще больше, решила ехать не к больной, а домой, к мужу.
Встревоженный рассказом жены, Богаевский приказал немедленно закрыть ставни своего дома и в тот же день уехал с Ириной Логиновной в деревню.
А Павел I наутро послал Кутайсова узнать, как здоровье поразившей его воображение госпожи Полуектовой. Каково же было удивление императора, когда Кутайсов принес ему ужасную новость: госпожа Полуектова скончалась.
Павел Петрович долго дивился превратности судьбы человеческой, и Кутайсову пришлось несколько раз повторять ему, что он сам видел в доме печальные приготовления, и что покойная в гробу неузнаваема...

_________________

Николай I, проезжая однажды по улицам столицы, заметил, что вывеска одной из мелочных лавок выполнена неряшливо. Удивляться тут нечему, в те годы "наружная реклама" вызывала у грамотных петербуржцев вполне обоснованный смех. "Здесь бреют и крофь а творяют", "Продажа разных мук", "Портной Иван Доброхотов из иностранцев" - такого рода вывески лицезрели ежедневно столичные жители.
Николай Павлович, любивший аккуратность и порядок, приказал сделать образцовую вывеску, которой бы следовали владельцы всех мелочных лавок в городе. На первом принесенном императору эскизе поставили "N 1". Эскиз Николаю Павловичу понравился, и он его утвердил. Вывеска была растиражирована, а "N 1" убрать никто не решился, ведь на эскизе была подпись государя. И все мелочные лавки в городе стали гордо "идти под первым номером"! Как вы уже, наверное, догадались, оплошность была исправлена только самим императором во время очередной продолжительной прогулки по городу.

_________________

В архитектурном ансамбле Марсова поля доминируют казармы Павловского полка, построенные по проекту архитектора Стасова. Этот полк прославился в сражениях с Наполеоном 1805-1807 годов. В знак уважения к геройству павловцев Бонапарт приказал собрать на поле боя простреленные медные шапки русских солдат и торжественно передал их Александру I. А позже во всех гвардейских частях был зачитан указ Александра: "За отличное мужество, храбрость и неустрашимость в сражениях с французами состоящие в лейб-гвардии Павловском полку шапки оставить в том виде, в каком полк сошел с места сражения. Да будут эти шапки всегдашним памятником отменной храбрости полка". Шапки стали военной реликвией, молодые солдаты, доказавшие в бою свою храбрость, получали их из рук ветеранов и с гордостью носили.
Через несколько лет Павловскому полку выдали новую форму, как и в других гвардейских полках, его солдаты стали носить кивера. Расставаться со знаменитыми шапками павловцам не хотелось. Однажды император Александр, увидев стоявшего на часах ветерана-павловца Лаврентия Тропина, поинтересовался, удобнее ли кивера прежних шапок.
"Ваше величество, - отвечал старый солдат. - Кивера-то удобнее, но в гренадерских шапках неприятель нас знал и боялся, а к новой форме еще придется приучать его".
Ответ императору понравился, и шапки были павловцам возвращены. А находчивый Тропин был произведен в унтер-офицеры и получил в награду 100 рублей.

_________________

Роман Александра Дюма "Учитель фехтования", рассказывающий о романтической любви декабриста Ивана Анненкова и француженки Полины Гебль, в России не был разрешен цензурой. Императрица Александра Федоровна, пожелавшая прочесть роман, пригласила для этой цели к себе в будуар свою подругу, княгиню Трубецкую. В самый разгар чтения дверь отворилась, и на пороге показался Николай I. Трубецкая, исполнявшая обязанности чтицы, поспешно спрятала книгу под подушку дивана.
Император подошел к своей супруге и строго спросил ее:
- Вы читали, мадам?
- Да, государь, - императрица была смущена.
- Хотите, я вам скажу, что вы читали?
Александра Федоровна, потупившись, молчала.
- Вы читали роман Дюма "Учитель фехтования".
- Откуда вам это известно, государь?
- Нетрудно догадаться, ведь это последняя вещь, которую я запретил!

_________________

С началом французской революции в Петербург хлынула волна монархической эмиграции. Екатерина II, покровительствуя иммигрантам, предприняла все возможное, чтобы революционный дух не проник в Россию. И зорко следила за развитием событий во Франции.
Впрочем, великая императрица многое предвидела, ее политический прогноз отличается точностью и остроумием:
"Знаете ли, что будет во Франции, если удастся сделать из нее республику? Все будут желать монархического правления! Верьте мне, никому так не мила придворная жизнь, как республиканцам!"

_________________

Во время одной из вечерних прогулок по Царскосельскому парку Екатерина II заметила белую розу удивительной красоты. Императрице непременно захотелось подарить ее любимому внуку Александру. Внук должен был навестить бабку на следующий день, и чтобы утром садовник по ошибке не срезал прекрасный цветок, Екатерина приказала поставить у куста часового. Наутро неотложные дела отвлекли императрицу, о подарке она не вспомнила. А часовой все стоял... Его сменил другой, потом третий... Екатерина совершенно забыла о розе. Не зная намерений императрицы, начальник караула на всякий случай сделал пост у розового куста постоянным... Шли годы, Екатерина умерла, закончилось короткое царствование Павла, страной управлял Александр I, а у розового куста неизменно стоял часовой. И только при Николае I пост был, наконец, за ненадобностью отменен.

_________________

Стараясь как можно лучше освоить язык своей новой родины, Екатерина II во многом преуспела и говорила по-русски почти без акцента. Русская орфография далась ей много тяжелей, возможно, из-за недостатка практики, ведь основным своим корреспондентам царица писала по-французски и по-немецки.
Сейчас, два с лишним столетия спустя, мы любим загадывать нехитрую загадку: как в слове из трех букв сделать четыре ошибки? Авторство тут принадлежит легендарной императрице. Именно Екатерина II писала "ИСЧО" вместо "ЕЩЕ".

_________________

В двадцатые годы 19 века каждую зиму в Петербург приезжал богатый помещик Кологривов. Он имел обыкновение привозить с собой свой деревенский оркестр, певчих и всех артистов. На недоуменный вопрос, зачем привозить в столицу, славившуюся оперными и драматическими театрами, доморощенную труппу, Кологривов простодушно отвечал:
"У меня в театре, как я приду посмотреть, все актеры и певчие мне раскланиваются, и я им кланяюсь. А к вам в театр придешь, никто меня знать не хочет и не кланяется".

_________________

Зимой в Аничковском дворце, столь любимом императором Николаем I и его женой, императрицей Александрой Федоровной, балы давали еженедельно. Гостей бывало до ста человек, приглашались высшие чины и самые элегантные дамы. Князь Александр Иванович Чернышев, генерал от кавалерии, возглавлявший военное министерство был уже далеко не молод, и способностью к танцам не отличался. Но если императрица выбирала его в котильоне, Чернышев не смел ей отказать и пускался танцевать, так комично приседая на поворотах и выделывая такие па, что фрейлины умирали со смеху.
- Вы танцуете, как император Александр, - сказала ему однажды с улыбкой Александра Федоровна.
- Но, мадам, он никогда не танцевал!

_________________

После французской революции у петербургских щеголей стало модным носить жабо, завивать волосы и смотреть на дам в лорнеты. Екатерине II новая мода категорически не нравилась, но мудрая императрица не стала ее запрещать, а приказала одеть всех столичных будочников в жабо и дать им лорнеты в руки. Будочники на Невском исправно щурились в стеклышки на прохожих, и, удивительное дело, мода как-то сама собой прошла.

_________________

А почему Саша не танцевал

_________________
Третье тысячелетие наступило.
Увы, на те же грабли...

Музыка мешала...

_________________
Не дождетесь!!
Клипы АЛ http://oshyl.mylivepage.ru/file/index
Голимый постмодернист
На берегу реки сидел пьяный Змей Горыныч и пел хором.

В доме номер 52 по Невскому проспекту со второй половины19 века размещался большой книжный магазин. Он принадлежал А.А. Черкесову, а управляющим делам там служил Дмитрий Евфимович Кожанчиков, разорившийся известный петербургский книготорговец. Магазин был скорее просветительским учреждением, чем коммерческим предприятием. Посетителям предлагался широкий выбор книг русских классиков, можно было купить и запрещенную литературу. В 1872 году на прилавках магазина появился "Капитал" Карла Маркса. Книга продавалась легально. Цензор с исторической фамилией Скуратов разрешил ее издание, потому как «книгу все равно никто читать не будет, а кто и будет читать - ничего не поймет»...

_________________

В царствование Павла I Иван Борисович Пестель, отец легендарного декабриста, служил петербургским почт-директором. В числе прочих, в его обязанности входила цензура приходящих в Петербург иностранных журналов и газет. Экстравагантные действия неуравновешенного императора, скорого и на расправу, и на награду, порождали самые невероятные слухи за границей. В одной французской газете, например, писали, что по приказу Павла актрисе Шевалье отрезали уши. На беду, эту газету Пестель случайно пропустил, об этом стало известно императору. Возмущенный Павел потребовал Пестеля к себе.
- Как вы, милостивый государь мой, посмели пропустить газету, в которой сказано, что я приказал отрезать уши мадемуазель Шевалье?
...Пестель видел уже впереди сибирские дали, но не потерял самообладания, и подчеркнуто спокойно ответил:
- Ваше величество, я полагал, что это есть наилучший способ изобличить иностранных вралей. Любой читатель газеты может сим же вечером убедиться, что уши у мадемуазель
Шевалье на своем месте. Ему надобно только съездить в театр.
Павел немного подумал, рассмеялся, велел Пестелю взять из кабинета бриллиантовые серьги и отвезти их мадемуазель Шевалье.
- Скажи ей от моего имени, - добавил император, - чтобы надела перед выходом на сцену.

_________________

В сентябре 1812г Петербург праздновал победу русского оружия под Бородино и тезоименитство государя. А в это время войска Наполеона входили в Москву. Московский полицмейстер, оставляя Первопрестольную, послал в Петербург донесение. В точности следуя официальной форме, употребляемой при обращении к Его императорскому величеству, которая не позволяет довольствоваться только "честью", но требует упоминания о "счастии". Депеша была доставлена Александру I лично в руки, и он прочел: "Имею счастье известить Ваше величество, что французы заняли Москву..."

_________________

Когда Александр Васильевич Суворов был уже смертельно болен, Павел I, относившийся к фельдмаршалу неприязненно, послал своего фаворита Кутайсова узнать о состоянии его здоровья. Кутайсов приехал к Суворову в красном мальтийском мундире, с голубою лентой через плечо.
- Кто вы, сударь? - спросил Суворов.
- Граф Кутайсов.
- Граф Кутайсов? Кутайсов? Не слыхал. Есть граф Панин, граф Воронцов, граф Строганов, а о графе Кутайсове не слыхал. Да что вы такое по службе?
- Обершталмейстер.
- Прежде чем были?
- Оберегермейстером.
- А прежде?
- ... Камердинером, - произнес, запнувшись, Кутайсов.
- То есть вы чесали и брили своего господина.
- То... точно так-с.
- Прошка! - закричал Суворов своему денщику, - поди сюда, посмотри на этого господина в мундире с голубою лентою. Он был такой же холоп, как и ты, да он не пьяница, и видишь, куда залетел! А ты вечно пьян, и толку из тебя не будет. Возьми с него пример, и будешь большим барином...
... Кутайсов доложил императору, что Суворов в беспамятстве и без умолку бредит.

_________________

Разумный, кстати, подход Правда, все равно не помогло.

_________________
Третье тысячелетие наступило.
Увы, на те же грабли...

Замечательный художник Павел Андреевич Федотов был беден и служил подпоручиком в Финляндском полку. Летом 1840 года полк стоял под Парголовом. Федотов жил на маленькой даче, прислуживал ему денщик-ярославец Коршунов. И вдруг Федотов начал замечать, что денщик кормит его все лучше и лучше. То курицу приготовит, то балыком потчует, то колбасой с вином. Курица - птица по крайней мере майорская, и Федотов заподозрил, что денщик ворует. Спросил у соседей - нет, ничего не пропало, и, увидев в очередной раз приготовленную на ужин жареную курицу, устроил денщику допрос:
- Коршунов, откуда это?
- Экономические суммы, ваше высокоблагородие, - от тех дней, когда вы не изволите обедать дома.
- Экономические суммы! Их на булку хватит. Чудес я не люблю, отошлю тебя в полк, возьму другого денщика. Для меня слишком хитры ярославцы.
Коршунов не выдержал и признался:
- Вы, ваше высокоблагородие, по вечерам петь изволите, под гитару. Разные господа слушают ваше пение у заборчика. Я их в сад пускаю, на скамейку, а они мне на чай дают. Об этом никто не знает, ваше высокоблагородие.
Пришлось Федотову отказаться от курочек. Неудобно: офицер...

_________________

Несмотря на молодость нашего города, некоторый опыт в праздновании юбилеев все же имеется. Первое пятидесятилетие, увы, отмечено не было, императрица Елизавета Петровна, вообще любившая путешествовать, на целый год укатила в Москву, и про пятидесятилетний юбилей града Петрова забыли.
100-летний юбилей отметили как полагается, с торжественным молебном в Исаакиевском соборе, парадом и иллюминацией, в почетном карауле у "Дедушки русского флота" – ботика Петра Первого стояли четыре столетних дедушки.
200-летие праздновалось с не меньшей торжественностью, но как-то очень поспешно, город был украшен за одну ночь. Ботик опять участвовал в параде. Было очень много изображений царя-основателя: скульптура "Царь-плотник", панно "Петр, спасающий рыбаков", "Петр со сподвижниками", "Петр, строящий фрегат", "Петр, кующий булат на наковальне" и даже "Петр, читающий указ о переводе столицы в Петербург", хотя такого указа отродясь не бывало.
А с 250-летним юбилеем произошла незадача, в связи со смертью вождя всех времен и народов празднование отложили… и вспомнили о "колыбели революции" через четыре года, в канун 40-й годовщины Октября. Торжественное заседание прошло в Кировском театре 22 июня. К удивлению собравшихся, Хрущев и другие руководители партии не приехали. Праздник прошел без них, в это время Никита Сергеевич в Кремле громил "антипартийную группу" бывших соратников и освободился только к 7 июля. Первый секретарь ЦК прибыл в Ленинград, когда все флаги и транспаранты уже были сняты. Срочно все вернули на свои места, праздник провели по новой, на Дворцовой устроили торжественный митинг, а праздничный салют - повторили. Питерские дети остались очень довольны.

_________________

14 мая 1703 года Петр Алексеевич осмотрел острова в устье Невы и на одном из них – Заячьем - решил заложить крепость. Царь расположил крестообразно два куска дерна, а сверху водрузил деревянный крест. В это время в небе над островом появился орел. Петр перешел по плотам через пролив и на берегу срубил два куста ракиты. На месте одного из них была поставлена Троицкая церковь, на месте второго - домик Петра.
Через день, 16 мая, в праздник Пятидесятницы, Петр со свитой высадился на Заячьем острове и после освящения места подал знак к началу земляных работ. Когда первый ров достиг 2 аршин глубины, в него опустили высеченный из камня ящик, в который был поставлен золотой ковчег с частицей мощей Апостола Андрея.
Петр срубил две березки и, соединив верхушки, воткнул их в ямы, обозначив ворота будущей крепости. И тут вдруг на них опустился уже знакомый орел. Птицу сняли и принесли Петру. Царь, обвязав орлу лапы, посадил его на руку и вместе с орлом под гром пушек торжественно взошел на яхту.
Появление царственной птицы сочли хорошим предзнаменованием, ведь при основании Константинополя Константину Великому также было чудесное видение орла.
Но в нашем случае никакого чуда нет, орла приручили еще шведские солдаты, когда-то сторожившие здесь королевские леса.
Когда шведский король Карл XII узнал об основании Петербурга, он высокомерно сказал: "Пусть царь занимается пустой работой - строить города, а мы оставим себе славу брать оные".
Но - не вышло.

_________________