Адъютанты любви

охломон четвертый - это особенно хорошо...

И грустно. настоящая гуманитарная наука в нашей стране практически уже вымерла. осталось несколько динозавров и все.

_________________
Бессменный Ангел-хранитель Дмитрия Мокеевича Неврева

Думаешь, остались? Их усиленно спроваживают подальше от анучной деятельности.

_________________
Третье тысячелетие наступило.
Увы, на те же грабли...

у меня подруга - один из таких динозавров. И я от нее в курсе ситуации в гуманитарной науке.

_________________
Бессменный Ангел-хранитель Дмитрия Мокеевича Неврева

ПОЭТ

В квартире Василия завелся поэт. Ему задолго до этого жена говорила, что пропадает выпивка из холодильника и хлеб из хлебницы, но Василий не верил и все списывал на обычную бабскую манеру заполошничать по пустякам.
- Ну откуда поэту взяться? – возмущался он. – Вроде ж и чисто тут, и гитары не держим, и вслух не читаем ничего. И в на полках только проза. Ну откуда поэт-то?
- Даа. А я в ночи на кухню зашла, свет включила... Каак метнется тень какая-то за плиту! Кому еще быть-то? А позавчера я случайно так крышкой от кастрюли – дзыынь. А мне шепотом «Остынь, полынь, латынь». Рифмы подбирает. А самого, главное, не видно.
-Да показалось тебе. – отмахивался Василий.
И вот однажды, Василий посреди ночи решил вдруг водички попить. Вошел на кухню, щелкнул выключателем и обнаружил за столом настоящего поэта. Поэт пил водку и закусывал хлебушком. От света он заморгал часто и потер сильно небритый подбородок. Может руки чесались, а может и подбородок.
- Твою мать! – удивился Василий присутствию поэта.
- Давайте восклицать, потом уж допивать. Затем уж доедать. О маме вспоминать! – засуетился поэт.
- Отвратительные стихи! – хлестнул наотмашь критикой Василий.
- Я знаю! – увернулся от критики поэт. – Я графоманю от тоски, сплетаю в рифмы буквы, строки. Кипят от творчества мозги. К чему так критики жестоки?
- Ну это уж наглость совсем! – задохнулся Василий и навис над поэтом. – Совершенно не выдержан размер, рифмы глупые, стихи ни о чем....
И остановился, глядя как на глаза поэта наворачиваются слезы.
- К черту! – зарыдал в голос поэт. – Добивай уж. Давай! Про Бродского скажи! Давай, давай! Мешаю всем – чего б не добить. Давай. Скажи о стихах на уровне начальной школы.
Сжалился Василий, глядя как вздрагивают плечи поэта. Он налил в стакан водки, достал из холодильника колбасы и сказал:
- Выпей вот. И поешь. Разнюнился весь...
Поэт заправски опрокинул в себя стакан, занюхал колбасой и сказал:
- Дааа. А знаешь, какие мы ранимые? Знаешь? А чего вы против нас имеете-то? Что мы вам сделали-то?
- Ничего. В этом-то и дело. – сказал Василий. – А ведь и не денешься от вас никуда. Куда ни плюнь – двух поэтов забрызгаешь.
- Убить поэта каждый рад, за рифму, за душУ, за слово...
- За душУ. – передразнил Василий. – Я неправильно поставил удобрение. Художественный прием такой. Эх ты, рифмоплет...
- За рифму бить меня не станут, а за распитие прибьют. – опять забубнил поэт.
- ААААААА!! – закричала за спиной Василя супруга. – Поэт, поэт!! Господи! Прибей его!!! ААААА!
- Цыц, сирена! – цыкнул Василий. – Ну поэт и поэт. Чего орать-то? Ты посмотри на него. Он ручной совсем. Прозой иногда говорит.
- Не буду, не буду, не буду! – верещала супруга. – Противные они!
- Ну противные, конечно. А этот – ничего вроде. Ну посмотри. – уговаривал Василий.
Супруга посмотрела на поэта.
- Здравствуйте. – сказал поэт. – Вы очень симпатичны в этой ночнушке.
- Какой милый! – ахнула супруга. – Проза. Умничка какой.
- Я вашей статью очарован! И голоском почти взволнован! – выдал поэт.
- Ай-ай! – взвизгнула супруга Василия. – Пусть он не переходит на рифму.
- Ну ты. – осадил поэта Василий. – Ты давай сразу не елозь. Пусть попривыкнет женщина.
- А пусть он у нас останется жить! – совсем уж нелогично предложила супруга. – Забавный такой.
Так и остался поэт у Василия. Гости как приходили, удивлялись постоянно – надо же, ручной поэт. А поэт им улыбался мило, водку пил с ними, разговаривал о футболе, о политике, о бабах. И все в прозе. Все удивлялись – вменяемый какой поэт завелся у Василия. Злые языки утверждали, что это породистый, но одичавший поэт. Но Василий говорил, что у доброго человека и поэт-любитель будет вести себя как человек.
А уж детям сколько радости было. Сядут они вокруг поэта и слушают. А он им ерунду всякую читает про «Сядем, сядем на пенек, в этот пасмурный денек. И зайчатки, и жучок – все присядут на пенек.» А детки веселятся, в ладошки хлопают. Дети – они такие. Им что не прочти – все им высокая поэзия и все в радость. Главное, чтоб дядька взрослый им читал, а не уходил водку пить.



(c) frumich

_________________

уууууууууууууууууууууууу!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! Настольное произведение для детского семинара Лита.

_________________
Третье тысячелетие наступило.
Увы, на те же грабли...

Баллада о репутации

У маркиза де Сада приём в Люксембургском саду.
Изверг полон садизма, а всё, между тем, на виду,
ждут сексоты у каждой беседки - и немудрено:
дикий нрав изувера Парижу известен давно.
Вот глядит на графиню маркиз, и еда - не еда.
До чего же садизма исполнен он, прямо беда!
А графине не только же страшно, а в ней - интерес.
Но, однако, когда позовёт он, она - наотрез!..
Да вот что-то он всё не зовёт. Притворяется плут.
Сам хотел бы терзать её - там! Но галантен с ней - тут.
До того надоело графине: когда же, когда
наотрез она Саду откажет, - еда не еда!
Так сидят и маркиз, и графиня, не пьют, не едят.
Все давн уж попили, поели - они всё сидят.
Наконец приглашает графиня маркиза гулять:
То ли больно храбра, то ли дура - вот рыжая прядь!
...Сад терзает графиню, но как-то спустя рукава.
У него не дописана в книжке седьмая глава.
И не тем он графиню терзает, что бьёт, потрошит,
а лишь тем, что колоть не дерзает и бить не спешит.
Ну, конечно, - засады!.. Трепещет турнюр на ветру...
Ей давно почему-то полиция не по нутру.
Этак он до утра не начнёт, этот изверг, терзать,
и не даст ей возможность ему наотрез отказать.
У ж она-то сумеет, откажет, хоть риск и велик...
С рыжей гривки графини серебряный съехал парик...
Меж галантной беседой и позою боли, стыда
есть хот жест, поцелуй - вот она и откажет тогда...
А маркиза терзает другая забота, увы:
всё портрет не найдёт палачу из девятой главы.
Он давно бы нашёл и с пером ликовал бы в руке,
кабы только не эта садистка в кривом парике.

© Юрий Ряшенцев

_________________

Мда, кхе. Ознакомилась я когда-то в юности с творчеством маркиза. У него такая милая мордашка, что глядя на нее и не скажешь, что товарысч увлекался начертанием весьма и весьма нетривиальных сюжетов. Философия в будуаре ниччо так была, кстати.

_________________


Все чудесатее и страньшее ...

День Штампов

Алик вихрем ворвался домой и закричал:
- Милая, я дома!
- Не пугай меня. – отозвалась Маша. – Киношек пересмотрел? Или... Не может быть...
- Завтра. – кивнул Алик. – По интернету проскочило. Включи телевизор – тоже уже должны.
Она щелкнула по пульту.
- завтра с вероятностью в девяносто восемь процентов снова ожидается день Штампов. – сообщил с телеэкрана бледный диктор. – И да поможет нам всем Бог. Дорогие сограждане, согласно заявлению ученых, завтра с вероятностью в девяносто восемь...
Маша выключила телевизор и тихонечко завыла:
- Господи, что ж такое творится-то... Было же недавно. Сколько ж можно-то...
- Они говорят, что скоро придумают экран. – забубнил Алик. – Уже лабораторные опыты...
- Перестань. – поморщилась она. – Каждый месяц лабораторные опыты и напрасное торжество науки. Что завтра будем делать?
- Давай попробуем закрыться в разных комнатах? – предложил Алик. – И не будем выходить.
- Не поможет. – отмахнулась Маша. – Хуже только будет. Начнешь вылезать через окно, упадешь, ударишься головой, начнешь видеть будущее, побежишь спасать мир...
- Подвал? – спросил он и сразу отмахнулся. – Не. В подвале еще пострашнее чего-то будет... Ну тогда... А давай плюнем? Ляжем как обычно. Все равно же не угадаешь ничего.
Они ужинали, занимались какими-то неважными делами, болтали, укладывались спать...
Он дотронулся до ее плеча...
- Не надо. – стряхнула руку она. – Ничего не надо, ладно? Прощальный секс, слова и прочее – такой же унылый штамп. Не надо.
- Отсутствие секса в семье – тоже штамп. Куча завязок на этом. – буркнул он и встал.
- С ума сошел? – зашипела она. – Ложись на место.
- Я – воды попить...- прошептал он.
- Ага. Тебя сейчас догонит где-то и заснешь, где догнало. Башкой приложишься, как сосед и все. Ляг, я сказала.
Маша была абсолютно права. Сосед Алика и Маши, два года назад, за какой-то надобностью зашел в ванную, где его и застал Штамп. Он моментально заснул как и все в стране и свалился кулем, приложившись виском о ванну. Обычная киношная ситуация. Нелепый, жестяной штамп, но соседа не стало. Алик лег, укрылся и засопел обиженно. Так он и сопел, пока не начался День Штампов. И тогда заснули абсолютно все.

Утром Алик, еще не полностью проснувшись, поднялся и тихонечко проскользнул на кухню. Там он приготовил кофе, поджарил пару тостов, выхватил из вазы несвежую уже гвоздику и, презирая себя, потащился с подносом в спальню.
- Доброе утро, милая. – елейно произнес он.
Маша открыла глаза, посмотрела на поднос, на гвоздику...
- Господи... – сказала она с тоской и продолжила: - Как же я счастлива с тобой.
- Как багрянец осыпается с кленов, так с меня спадает все лишнее, когда я вижу тебя... Работа, заботы, друзья – все остается где-то далеко. – пафосно провозгласил он. – Пей кофе – остынет.
- Мммм. Самый вкусный кофе из тех, которые я когда-то пила. – справилась с тошнотой Маша, которая всей душой ненавидела кофе.
За дверью громко затопали. Маша вскрикнула и выронила чашку с кофе. Алик отскочил от двери и спокойно присел на кровать. Дверь распахнулась и в комнату ввалилось четверо вооруженных людей в масках.
- Привет тебе от семьи Ивановых! – сказал один из них и прицелился в Алика.
- Нет-нет-нет! – закричала Маша и рванулась к Алику, ощущая себя дурой.
Один из бандитов передернул затвор и прицелился в Машу.
Алику мучительно хотелось закричать «Неееееет», но он понимал, что после этого раздастся выстрел. Он вдруг рассмеялся и сказал:
- Стреляй в нее! Стреляй! Меня все равно убьют сейчас. А она меня с сексом обломала. Стреляй и дай мне хотя бы две секунды пожить без этой дуры!! Стреляй же!
- Э, нет. – сказал бандит опуская оружие. – Лучше мы с ней позабавимся у тебя на глазах.
- Стреляй! А потом забавляйтесь! – закричал Алик. – Я не хочу видеть как ей будет хорошо!
За кадром засмеялась невидимая аудитория.
- Ты никогда и не видел! – ехидно сказала Маша. – Ты ни разу не видел меня, когда мне хорошо! Несмотря на то, что глаза во время секса ты не закрываешь!
Невидимая аудитория заржала опять.
- Да, мужик...- сказал бандит, который целился в голову. – Тебя лучше не убивать. Я скажу боссу, что выстрел был бы для тебя наградой. Живи же с ней до гробовой доски! Хоть это и бесчеловечно.
Забилась в истерике невидимая аудитория.
- Неееееееет! – закричал Алик под ржание аудитории, смех Маши и гогот бандитов.
Бандиты ушли. Маша с признательностью посмотрела на Алика и сказала:
- Все таки, превратить трагедию в нелепый фарс – это большое умение!
- Ну что вы, что вы. Вы мне льстите. – картинно засмущался Алик и выдохнул с облегчением.
С улицы вдруг громко заиграл хэви-металл.
- Что это? – спросила Маша.
- Байкеры! – ответил Алик и быстро добавил:- Не выходи на улицу!
- За меня не беспокойся! – сказала Маша, искренне не понимая, почему здоровый человек должен беспокоиться за жену в доме из-за байкеров на улице. – Я буду в доме в полной безопасности. Береги себя. Обещай, что останешься жив!
- Со мной все будет в порядке. – кивнул Алик, понимая, что если сейчас выйдет из дому Маша не переживет этот день Штампа.
- Я передумал. Нам нельзя разделяться. Мы сильны пока мы вместе! – сказал он сияя.
Маша кинула восхищенный взгляд и сказала:
- Я не представляю своей жизни без тебя. Пока тебя не было – моя жизнь была бессмысленна. Потом появился ты и жизнь заиграла новыми красками. И все мое существование наполнилось новым смыслом. Каждая клеточка тела.
Она посмотрела на Алика, глазами прося прощения за очередной Штамп.
«Хороший день для того, чтоб изменить ей с ее лучшей подругой.» - подумал Алик.- «Это тоже достаточно стандартный Штамп для мелодрамы.».
- А если ты хоть когда-нибудь предашь мое доверие, предашь нашу любовь – я никогда тебе этого не прощу! – Маша точно знала, в каких случаях у Алика появлялась мечтательность на лице. – Я убью тебя, ее и покончу с собой!
«Тоже достаточно стандартный поворот сюжета.» - восхитился про себя Алик.
- Я совершенно без ума от тебя. – подобрал он подобающий Штамп. – Давай никуда не пойдем. Останемся дома.
Они ели при свечах, не понимая зачем есть при свечах в обед. Затем отдавались друг другу в прихожей, с тоской вспоминая о спальне. Дружно копались в теплице, несмотря на мороз.
А День Штампов набирал обороты: над столицей завис инопланетный корабль, окраину города накрыло цунами, Страшное Зло пробуждалось от тысячелетнего сна, неизвестный хакер с ноутбука в парке взломал базы Пентагона, Семен Николаевич из дома напротив медленно трансформировался в волка.
Но Алик и Маша были приторно счастливы. Пока не оказалось, что в их доме когда-то давно произошло страшное преступление.


(с) frumich

_________________

Это как-то очень сочетается с новой нетленкой Амедии

_________________
Третье тысячелетие наступило.
Увы, на те же грабли...

Гармония

Учитель вошел в класс и с тоской посмотрел на учеников, сидящих в позе «Ожидание Мудрости».
- Здравствуйте, о тряпки, впитывающие мудрость мою. – поздоровался он с учениками.
- Приветствуем тебя, о громкоговоритель заумной фигни. – слаженно ответил класс.
- Ху из он дьюти тудэй? – стандартно пошутил Учитель.
- Китайский учи! – не менее стандартно пошутили ученики.
- Кто дежурный? – прекратил шутки Учитель.
- Эээ. С вами все в порядке, о гипофиз мира? – удивились ученики.
- Ах да. – спохватился Учитель. – Кто сегодня уничтожает вчерашнюю мудрость с доски?
- Я. – встал Дежурный. – Я сегодня создаю иллюзию чистоты и порядка в этом суетном мире и в классе, как части его.
- Дааа. – протянул учитель. – Знаешь что, о повелитель тряпки? Сгоняй-ка за пивком.
Дежурный удивился, но поднял одного из учеников и послал за пивом.
- Почему он, о возомнивший о себе хулиган? – возмутился Учитель. – Ведь дежурный ты, а не он.
- Я – повелитель тряпки. – пояснил Дежурный. – А он – тряпка. И к тому же деньги только у него.
- Какая разница – чьи ноги стираются о землю, если живительная влага вольется в нужное горло? – согласился Учитель. – Но доску ты вытрешь сам, о сосредоточие хитрости и ума.
- Всеобязательно, о приверженец твердой дисциплины и порядка! – поклонился Дежурный. – Как только в этот класс купят хоть доску – я первым ее вытру! Пусть даже на ней не будет написано ничего.
- Именно! – сообщил учитель. – Уничтожить знание можно задолго до того, как оно появилось.
Ученики с уважением присвистнули и записали Истину.
- Образы, ожившие на доске умирают от руки, от тряпки, от дождя, от времени, от спины облокотившегося. – продолжил Учитель. – Образы, ожившие в голове можно уничтожить только вместе с головой.
Ученики присвистнули еще раз и вновь записали.
- Отсюда вывод: голова крепче доски. – поднялся руку один из отличников.
- Ага, о ускоритель мышления. – кивнул Учитель. – Благодаря тебе на практическом занятии, в классе где доска есть, будет весело и травматично. Тебе придется это доказать, о грядущий обладатель сотрясения.
Ученики радостно засмеялись, показывая пальцем на зубрилу-ботана.
- Отсюда вывод: доска не в той комнате делает самые лучшие образы недолговечными. – сказал Учитель.
Ученики присвистнули и записали. Все кроме одного. Он встал, всхлипнул и сказал:
- Спасибо, Учитель. Мне теперь ясно в чем проблема. Я ухожу. Пойду разводиться.
Учитель невозмутимо кивнул и протянул пятки для лобызания.
- Не пройдет. – отказался Уходящий. – Благодарность за уже полученное знание может быть умереннее авансов за требуемое. Так что давай просто пожмем руки, о равный.
- Покажем друг другу кукиши, о лишний рот моей школы. – согласился Учитель и показал кукиш. – Изыди!
- Изыл! – воскликнул Уходящий и стал Ушедшим.
- Итак, напомню тему домашнего задания. – обратился к оставшимся Учитель. – Невозмутимость и спокойствие – как залог достижения Гармонии. Эмоциональность – оружие, которым можно убить себя. Выплески эмоций – как вручение врагу рубильника от своего аппарата искусственного дыхания. Учитель – оружейная комната для такого оружия. Доверие к Учителю – залог достижения Мудрости. Итак, кто начнет?
- Я, о выноситель моего мозга! – склонился один из учеников и вышел вперед.
- Я не подвержен эмоциям. – гордо заявил он.
- Вранье. – покачал головой Учитель. - Ты подвержен.
- Я, конечно, немножечко подвержен эмоциям, но выражение их я контролирую. – исправился ученик.
- Немножечко? – поднял бровь Учитель.
- Сильно! – выпалил ученик.
- Как сильно? – надавил Учитель.
- Очень сильно! – взорвался Ученик. – Меня зовут Лу, мне тридцать семь лет и я анонимный эмо! Я плачу при виде картин идеального счастья.
И расплакался навзрыд. Учитель гладил его по голове и приговаривал:
- Ну, ну, ну... Все хорошо. Все будет хорошо. Все будет здорово и твой дом будет полным. У тебя будут замечательные дети. Они будут сидеть у дома в ожидании тебя. А потом будут бежать тебе навстречу и в глазах их будет плескаться самое настоящее, подлинное, безбрежное счастье. А из дома будет пахнуть вкусной едой.
Ученик ревел белугой. Учитель злодейски подмигивал и продолжал рисовать картины идеального счастья. Где-то по дороге звякал бутылками человек-тряпка. Гармония ласково раскрывала свои объятия всем без исключения.


(с)frumich

_________________

О, выноситель моего мозга... ты его вынес!

_________________
Третье тысячелетие наступило.
Увы, на те же грабли...

Об основоположниках марксизма и их призраке

Вот огрехи месмеризма
(Лучше б верил Карл врачам):
К Марксу призрак коммунизма
Стал являться по ночам.

То под домом что-то роет,
То посуду бьёт, шутя,
То, как страшный зверь, завоет,
То заплачет, как дитя.

То по крыше черепичной
Бродит ночи напролёт,
То в сортире неприлично
На два голоса поёт.

Маркс в обнимку с «Капиталом»
Мчится к Энгельсу скорей:
Выпьем, Фридрих, где бокалы?
Сердцу будет веселей!

Расскажи мне, друг мой пьяный,
Как, работая весь век,
Из активной обезьяны
Вырос средний человек.

И зачем он, этот дурень,
С плодородной пальмы слез?
Чтоб на фабрике халтурить
Аль вступить в КПСС?

Пей! Твой бренди превосходен!
Из Испании? Зер гут!
Вдруг сквозь стену призрак входит:
«Звал меня? Ну, вот я тут.

Навсегда мы трое вместе,
Съезд, партком ли, мавзолей…
Карл, разлей нам грамм по двести –
Сердцу будет веселей!»



(с) tarnegolet

_________________

Аличе, ты меня пугаешь!

_________________
Третье тысячелетие наступило.
Увы, на те же грабли...

Так ведь ихней философией уже не глушат в универах!

_________________

Скажи-ка, дядя, ведь не даром
С поместьем вы расстались старым,
А за приличный куш?
- Я подзабыл уже детали…
Вот помню, мамонты летали,
Гигантских лобстеров едали –
Таких не встретишь уж.

Под голубыми небесами
Великолепными коврами
Устлали целый луг,
Девицы томно щебетали,
И помню, мамонты летали
Мохнатые вокруг.

И вдруг жена ко мне подходит:
- Сосед наш неуч, сумасбродит,
Типичный фармазон!
Но хочет приобресть поместье
И заплатить готов по чести
Нам хоть сегодня он.

И тут же крепко за обедом
Мы пунша дёрнули с соседом.
- Постой-ка, брат мусью!
Что ж тут финтить, давал же слово?
А купчая уже готова,
Отведай, если хочешь, плова
И подпись ставь свою!

Вот так и продал я поместье,
И получил аж тысяч двести.
- Но, дядя, где ж они?
- Оставь, племянник! Я в печали,
Лечу хандру сальто-мортале…
Вот помню: мамонты летали,
А боле – ни-ни-ни!


(с) tarnegolet

_________________

Раздумины о поэте
и его лирическом герое


Во избежанье недоразумений
Я как поэт скажу вам не тая:
Лирический герой моих творений
Отнюдь не то же самое, что я.

Коль, скажем, я пишу, что стар и сед
И развожу об этом тары-бары,
Не думайте, что стар и сед поэт, –
О нет, его герой седой и старый.

Коль я пишу, мол, на душе тревога,
Мол, выхожу один я на дорогу, –
Совсем не значит, что ночной порой
Я сам иду пешком... Нет, слава богу,
Я за столом сижу, а на дорогу
Выходит мой лирический герой.

И коль пишу я, что иду вперед,
То значит, мой герой вперед идет.
Я ж лично, повторяю вам опять,
Могу стоять иль, например, лежать.

А ежели зимою иль весною
Пишу я, что рассорился с женой,
То знайте, что рассорился с женою
Опять же он – лирический герой.
Так что оставьте ваши подозренья:
Меня, мол, где-то видели с другой...
Да, я ей посвящал стихотворенья,
Но в ресторан ходил с ней в воскресенье
Не я, а мой лирический герой!



Евг. Сазонов (Владлен Бахнов)

_________________
Третье тысячелетие наступило.
Увы, на те же грабли...

В конце он как-то ловко выкрутился
вот понимаю что выкрутился , а придраться вроже бы не к чему.

Вот такие они - поэты!

_________________
Третье тысячелетие наступило.
Увы, на те же грабли...

Аличе, а марксизм никуда из программы не делся (((

_________________
Третье тысячелетие наступило.
Увы, на те же грабли...

Из программы чего?

_________________
Не дождетесь!!
Клипы АЛ http://oshyl.mylivepage.ru/file/index
Голимый постмодернист
На берегу реки сидел пьяный Змей Горыныч и пел хором.