Торжественное возложение цветов на сцену Пушкинского театра к ногам Александра Сергеевича Арсентьева состоялось!Дамы, уррра!!!
Романтический герой Брунелло ушел нынче после спектакля Ночи Кабирии под бурные рукоплескания с тремя букетами на руках (два от нас – меня и Стеллы, и один от барышни-икогнито).
Александр Сергеевич, как всякий скромный человек, не поверил своему счастью.
Завидев наше приближение, он воскликнул: «Ой, это мне?»
Мы ответили: «Вам! И это тоже Вам», - протянув второй букет.
Необходимо отметить, что более актерам цветов не дарили, пожалуй, за исключением одной актрисы, исполнявшей роль бордельной девицы, которой достались скромные, белые полевые цветы.
Г-жа Урсуляк, несмотря на воплощение ею всех подразумеваемых Филлини душевных мук и страданий, выражавшихся с ее стороны в конвульсивных припадках, а попросту кривляниях, осталось бесцветочной.
Впрочем, все по порядку …
Рассказ не короткий…
В 18.45 мы подошли к театру и увидели … много людей.
Злые шутки, мол «будет непременно аншлаг», нашли свое подтверждение в толпящихся, и давящихся у металлодетектора, зрителях.
Зрители в основной массе представляли собой две возрастные группы: молодые (школьники, студенты) и не совсем молодые, т.е. лица пенсионного возраста.
Стела предположила, что на подвиг посещения сего спектакля их сподвигла льготная цена билетов. Быть может и так, ибо мы слышили, как одна из пенсионерок в антракте сказала другой: "Лучше бы мы Капкан посмотрели"
В 18.50 приобрели программки (мою, по забывчивости в волнении, и потому оставленную в дамской комнате, сперла какая-то сволочь), запаслись биноклем, оставили на сохранение в гардеробе розы (красные бордо и розовые) и отправились присаживаться в 10 ряд партера.
Спектакль начался с 10 минутным опозданием, ибо невоспитанная молодежь шастала по залу туды-сюды, и даже взращенная в культурных традициях русского театра билетерша, стала орать на них: «Вы по-русски понимаете?! Садитесь, уже!»
Погас свет. Мы замерли в ожидании. 8)
Теперь представьте себе сцену.
Голую. Без декораций, с табличкой вдалеке «служебный выход», всевозможными кабелями, трубами и прочей технической утварью. На сцене круглый вращающийся помост, расположенный под углом. Над ним висят лампочки, вероятно олицетворяющие светлое будущее, огни Рима, так сказать.
Он развернулся к нам загадочной выпуклостью. Я спросила неизвестность: «А что это?»
Мы напряглись. Стали нервически поправлять прически, нацепили очки, изготовили оптику.
И вдруг …
Выпуклость отварилась и из нее посыпались барышни нетяжелого поведения с обеленными, точно у арлекина масками, т.е. лицами. Они что-то запели, заорали, отчаянно запрыгали, задергались в своих оранжевых париках, желтых, разноперых юбках, чулках, трусиках, немыслимых шапках, кофтах, вероятно приобретенных на …
.... Правда, прочитав программку, мы узнали, что декорации и костюмы изготовлены … как вы думаете кем? Не угадаете! Санкт-Петербургским государственным учреждением «Царскосельский фонд развития культуры».
Они что-то так весело, так громко декламировали и гоготали, что в ушах наших заложило, хотя мы сидели в 10 ряду.
Мы несколько прибалдели от такого напора драматического искусства и откинулись в креслах, предпринимая попытки угадать, что есть что, что олицетворяет, и чего нам еще ждать в будущем.
Примерно в 19.40 мы занервничали, я стала зевать и отмерять время.
Тут выпрыгнула Кабирия (Урсуляк). Она рассказала нам, т.е. спела, т.е. проорала, что у нее тяжелая жизнь, что ее обокрали и выкинули в канал, и что она отправляется в город на поиски заработка.
На сцену вылезли какие-то странные персонажи: Актер и какая-то Джесси. С какого перепоя, т.е перепугу они там появились, мы не поняли. И минут 10 удивлялись, переглядывались, морщились, выдвигали предположения, спрашивали друг друга: "А чего это они?" Одним словом - недостижимый образ благополучной жизни.
Актер уселся на качающуюся "луну", чет пропел. У его ног крутилась, валялась, сидела Кабирия.
В 19.45 мы, казалось, уже потеряли всякую надежду, но …
… но тут Кабирия (Урсуляк) набрела на некое пространство (тот же помост, только теперь над ним висит экран, на подобии «кино»).
Мы напрягли смущенные сценическим действом два мозга, и путем сравнительного анализа, дедукции, пришли к выводу, что это пространство есть цирк, а на стульях сидят … гм … , стало быть, зрители. Только, фокусник, творящий перед ними «фокусы» больше был похож на шулера, ибо оперировал огромных размеров картой валет, и всячески обманывая присутствующих, пытался содрать с них куш. Кстати «фокус», как заявлено в программке, поставил заслуж.артист России В.Руднев. Только, мы чего-то ничего такого, в смысле произведенного циркового номера, не заметили. Странно. Ну, да ладно.
И вот наконец-то случилось то, ради чего мы и собрались. :
D
Среди ватаги разукрашенных юнцов, в зеленых штанах, разноцветных носках, вязаных шапочках, появился … Брунелло.
Всем видом своим персонаж напоминал забытого в пыльном чулане, складе бухгалтера. Не в пример прочим персонажам, Брунелло был одет весьма и весьма прилично: синий вельветовый костюм, красный мохровый галстук, синие носки, остроносые ботинки, и причудливую черную шляпку, вероятно, по задумке авторов спектакля, только ни в коем случае не Филлини, ибо великий творец подле и не стоял, а если бы и стоял, то точно бы умер, должна была символизировать чудаковатость, наивность персонажа.
Когда Кабирия принялась признаваться присутствующим «клоунам» в любви, и когда они в ответ дико заржали, Брунелло бросился ее успокаивать.
Мы с облегчением вздохнули, поняли, что не зря запаслись цветами, и тут грянул антракт.
Занавес опустился, а мы в предвкушении торжества лицезрения Александра Сергеевича, немного приободрились, повеселели, и заметили, что он, даже сидя на стуле в полоборота в обнимку с забавным, пошитым из холста портфелем с огромной пуговицей посередине, всецело отдавался драматическому искусству.
Поистине, талантливый актер он и в фиговой работе режиссера-постановщика (Сигаловой), талант, достойно представляющий своего героя зрителям, не смотря на все предписанные кривляния и обезьянии ужимки!
Второе действие пролетело пред нашими очами как сон.
Временами, он был странный, кричащий: то пляшущими в красных чулках падшими ангелами; то воющий бесприютными криками рыскающей в поисках своего счастья Кабирии в вязаной серой шапочке и розочкой, пришпандоренной к ней (в смысле к шапочке. Наверное, это тоже какой-то символ, но мы его ретрограды от искусства не заценили).
Временами,
сон сей в краткие минуты счастья, был блаженен
, ибо на сцене, которую изрядно обкуривали папиросами «герои», словно райское наваждение, ежик в тумане, светлое пятно драмкружка имени Пушкина, выпархивал Брунелло.
И тогда он вознаграждал наше томление чудным, бархатным голосом, вокальными партиями суперпримеумкласса, и так же негаданно исчезал со сцены, погружая нас в беспокойную дрему и зевоту, перемежающуюся с неустанной проверкой времени на часах и новым ожиданием счастья лицезреть дивный персонаж.
И вот, непонятно отчего страдающая Кабирия, ибо драма ее жизни нами была как-то не замечена или мы просто тупые такие оказались, что не поняли ее мук, пляшет в борделе, орет не пойми о чем, ходит на свидания с Брунелло, гуляет с ним под дождем, в развязной позе залезает с ним на велосипед, который должен увезти их в светлое будущее, в конце концов падает в обнимку с ними (в смысле и с велосипедом, и с возлюбленным Брунелло). Брунелло же в благодарность за отдавленые ноги клянется ей в вечной любви, обещает построить домик, наделать детишек и даже рукой отмеряет их росточки.
Они расстаются.
Завтра Кабирия отправится вместе со своим малиновым ридикюлем, обтерханным чемоданом и огромным барабаном в светлое, солнечное будущее.
На этом месте мы облегченно вздохнули, потому как предчувствовали свершение знаменательного события, не в смысле окончания музыкальной драмы, хотя и это тоже, но возложения цветов.
Мы собрали остатки воли в кулак, и с энтузиазмом, пока Кабирия повествовала, вернее орала в борделе, о своем скором отбытии, стали наводить марафет, и расправлять, уже порядком увядшие от избытка энергии, льющейся на нас со сцены, цветы.
В общем, не стану вас томить. Радуйтесь.
Брунелло таки сбежал от Кабирии.
Вместе с ее малиновой барсеткой, в которой лежали скопленные ею богатства.
Мне даже показалось это действо чем-то символичным. Представьте себе, Арсентьев, бегущий от Урсуляк. Ну чем не новомодная инсталляция?
Среди актерских работ, кроме Александра Сергеевича, хотелось бы отметить работу, если не ошибаюсь, г-на Матросова Александра, исполнившего роль Марио, хозяина злачного заведения (знакомого по роли супруга мадам Бовари). Несомненно актер обладает хорошими вокальными данными, сильным густым голосом, харизмой, я бы даже сказала некоторой брутальностью, и конечно, талантом. Если бы у меня был еще один букет, то я бы, не колеблясь, вручила его именно г-ну Матросову. Думаю, Стела меня завтра поддержит.
Жаль только, что персонаж его не нашел достойного места, и имхо, был изуродован костюмом, а вернее … до неприличия обтягивающими бирюзовыми лосинами, непристойно обнажавшими взору
… пик его эрота, то бишь живоносный мужеский скипетр.
Я выразила свою мысль витиевато, опасаясь, что нас могут подвергнуть цензуре.
Уровень вокальных данных, за исключением Арсентьева и Матросова, оставляет желать лучшего. Актрисы либо кричат, так что в амфитеатре уши закладывает, либо бормочут себе под нос. Может быть, конечно, у них голос срывается, и потому мы не смогли разобрать и половины слов. Но тогда, зачем же так орать?!
Более всего нас удивил факт, что актриса субтильного телосложения, вы, надеюсь, понимаете, о ком речь, обладает недюжинными способностями так горланить песни. Быть может это одна из множества уникальных режиссерских находок и нетривиальных постановочных ходов?!
Тексты песен, вернее вольный перевод иностранных шлягеров потрясает воображение. Хочется спросить, какой попсовик затейник писал их?! Ибо, если вслушиваться, вдумываться в произносимый, напеваемый текст, ничего вразумительного там обнаружить невозможно. Не знаю, может мы со Стелой уши давно не чистили …
Звучит музыка Паулса, Баярунса, Мацатса, Скрауциса, Бриежкалнса.
Умудрились изгадить песню Strangers in the night.
Френк Синатра был воспроизведен в словах: «Я люблю тебя. А я тебя», исполненную персонажами Актера и Джессики.
Костюмы и декорации оговаривать смысла не имеет, ибо представление о них у вас более или менее сложилось. 8)
В конечном счете, спектакль Ночи Кабирии, поставлен по мотивам киносценария, и слава богу, в программке это указано. Но думаю, что зрителю от этого обстоятельства, как покойнику, ни жарко, не холодно, и даже музыка, специально написанная к спектаклю Раймондом Паулсом, как заявлено в программке, ничем не может ему помочь.
Наконец, в заключении о самом главном!
Собственно о ком!
Не перестаешь удивляться, на сколь многие подвиги способен в современном, постмодернистском, эклектичном, гламурном, селфмейдановском, и еще хрен знает каком, «искусстве» талантливый актер.
Меня возможно было бы заподозрить в пристрастной оценке, но я ответственно заявляю, что спектакль Ночи Кабирии держится на хрупких плечах господина Арсентьева. И сколько бы его персонаж не уродовали режиссерским прищуром, граничащим иной раз с болезнью Паркинсона, а то и Альцгеймера, странным течением речи, несвязными диалогами, он, с присущим ему профессионализмом, создал персонажа органичным, живым, вызывающим сочувствие, обнаруживающим в зрителях сопереживание, улыбку, и вообще какие-то приятные теплые чувства.
Мне вообще кажется, что господину Козаку необходимо выгнать всех занятых в НК актеров, и создать для Арсентьва моноспектакль "Брунелло без Кабирии".
АЛЕКСАНДР СЕРГЕЕВИЧ, БРАВО!!!