Автор - Пантерюша
Фан-фик "Воспоминания" (скачать)
Предисловие.
Незаконные дети по большей части
отличаются красотою и умом.
Какая критика над образцовой
и семейной жизнью!
Кармен Сильва
1785 год
Солнечные лучи пощекотали лицо и шею Ванюши. Мальчик потянулся, но не спешил открывать глаза, нежась в утренней дремоте и угадывая знакомые звуки. Вот послышались за дверью твердые уверенные шаги, потянуло табаком, громыхнул мужицкий голос. Это папа. А вот и мама легкой походкой скользнула в спальню, присела на край постели, тонкими нежными пальцами провела по шейке сына.
- Ванюша, вставай. Пришел новый день, - шепчет её тихий приятный голос.
Ясимин наклоняется над сыном, носом касается его лица, щек. Темные вьющиеся локоны щекочут мальчика. Он окончательно просыпается, смеется, ловит мамину шею обеими руками, прижимается к своей мамаше всем телом и нежно целует её в щеку.
- Доброе утро, мамочка!
- Доброе утро, Ванюша. С днем рожденья тебя. Вставай скорее.
И более ничего не может удержать Ванечку в постели. Он подскакивает, бежит одеваться, слышит вдогонку заливистый смех мамы, идущей следом с рубахой в руке.
Наконец, Ваня одетый, умытый и причесанный выходит в гостиную вместе с мамой. Отец сидит в кресле, курит трубку и читает газету. Увидев сына, Иван Егорович откладывает все, встает, подхватывает подбежавшего мальчишку на руки, покачивает, ставит обратно на пол. Ваня весело смеется.
- Ну-с, герой, с днем рожденья. Теперь ты уже совсем большой. И, как обещал, я подарю тебе твое первое оружие. Не применяй его на Зло, а лишь во благо жизни, любви и Родины! – торжественно говорит Иван Егорович, доставая великолепный короткий кинжал.
Ванюша аккуратно берет оружие, с серьезным видом разглядывает его, убирает кинжал в ножны и привязывает их к поясу. Мама и папа посмеиваются той серьезности, с которой он это делает.
- А теперь завтракать и в город. Ваня, купим тебе все, что захочешь, - великодушно сообщает Иван Егорович и вся семья садится за завтрак.
Через два часа семья, уже немного подустав ходить по магазинам, не спеша прогуливается по парку. Ванюше накупили много новых игрушек. Все покупки велено было отвезти в нумера. Лишь с одной новой игрушкой маленький Черкасов расставаться не пожелал – это плюшевый медвежонок. Ванечка держит заветную покупку в левой руке, прижимая её к телу, а правой рукой то и дело вытаскивает кинжал и аккуратно поглаживает холодную сталь.
- Иван Иванович! Как вам не стыдно? Тут же люди! Уберите оружие немедленно, - шутливо укоряет отец.
И Ваня, последний раз потрогав стальной клинок и полюбовавшись им, убирает кинжал в ножны, привязанные к поясу.
Впереди стоит лошадь, на которой по кругу катают детей. Ваня кидается к аттракциону. Родители не против. И уже через пару минут он гордо возвышается в седле гнедой кобылы, от которой терпко пахнет сеном и потом. Ванечка улыбается и родители, помахивая ему рукой, смеются вслед.
- Он будет самым счастливым человеком на свете, клянусь. У Ванечки будет все, что он захочет, - гордо обещает Иван Егорович.
- Не давай таких клятв! – вдруг яростно говорит Ясимин.
- Отчего же? Разве ты, моя милая, не желаешь, чтобы наш сын был счастлив?
- Глупости, конечно, хочу. Ты и Ванюша все, что у меня есть. Но, ты сказал это с такой уверенностью, будто знаешь его судьбу.
- Я знаю одно – он Черкасов. А Черкасовы никогда не сдаются, чтобы не случилось.
После недолгого молчания Ясимин вдруг спрашивает:
- А как же Петя и Евдокия?
Ивана Егоровича даже передергивает. Он не видел свою семью уже почти год. Настоящую семью, которая осталась в имении под Смоленском. Жена Евдокия Дмитриевна и младший сын Петя – вот его настоящая семья. Но здесь, рядом с Ясимин и Ванечкой, его сердце. Он любит эту турчанку больше всех на свете, а на старшего сына возлагает большие надежды.
Иван Егорович хочет что-то ответить, но ему не дают. К ним с воем и плачем подбегает его слуга Митрофан:
- Ваше благородие! Ваше благородие! Экий я бес окаянныыыыый! Пороть меня надоооо! Не сбереееег, - всхлипывает он.
- Ну, болван, хватит выть! Чего ты там не сберег? Да, что случилось-то? Говори, окаянный, а то ведь и правда пороть буду! – не выдерживает этого воя Иван Егорович.
- Дурак я, дурак! Вышел ведь ненадолго. Только чтоб вашему благородию пряностей к обеду купить. А пришел – все разгромлено. Нумера вверх дном.
- Ценное что-нибудь забрали?
- Нет. Только бардаку наделали. И вот, вашему благородию записку изволили оставить.
Митрофан протянул помятый клочок бумаги, на которой ровным почерком было написано:
Черкасову И.Е.
Милостивый государь, не учили ли вас, что чужое брать нельзя? Настоятельно рекомендую вам оставить этот город и эту страну, вернувшись на родину к своей настоящей семье. В противном же случае, жизнь женщины, которую вы, якобы, любите и в особенности вашего так называемого старшего сына может оказаться под угрозой.
- Это он! Вайсгауф, - испуганно вскрикивает Ясимин, едва прочитав записку.
- Быстро, Митрофан, готовь вещи. Ясимин, забирай Ванечку. Нам надо уезжать отсюда. Если бы речь шла только о моей жизни, я дал бы ему достойный отпор, но дело касается нас всех. Нам троим надо бежать отсюда, - упорядочивает все Иван.
Его последние слова слышит Ванюша, подъехавший на лошади. Он ничего не понимает. Семья быстро собирается, и уже через несколько часов они, загнанные в угол, едут в дорожной бричке куда-то в неизвестность…
Глава 1.
Материнское сердце.
Нет большей муки, чем воспоминание
в несчастии о счастливом времени.
А. Данте
1809 год
Д’Арни вскрикнул и подскочил в постели. На висках и лбу высыхали капли холодного пота. Снова этот сон. Уже неделю каждую ночь ему снится один и тот же сон, и он не знает, как от него избавится. Д'Арни понимал, что это воспоминание из той, прошлой, жизни. Но его мучило это. Он не знал, что было до этого события и что должно быть дальше.
Голова гудела. Видимо, мозг отчаянно, пусть и после стольких лет, пытался выдать эти воспоминания. Д'Арни обхватил голову руками и попытался что-нибудь вспомнить, но у него ничего не выходило.
Наконец, он оделся, встал и вышел на улицу. Имение Черкасово еще спало утренним сном. Д'Арни просыпался рано и любил побродить по окрестностям, ставшим ему за эти пять лет родными. За рекой начиналась крестьянская деревня. Там уже кипела жизнь. Д'Арни часто думал, как все-таки сильно отличаются эти две жизни: барская и крестьянская. Это будто бы два мира, существующие рядом на одной земле. Д'Арни любил общаться с крестьянами. Вообще, у него не было того презрения к крепостному народу, которое так часто встречалось в обществе. Напротив, он во многом презирал высший свет. Они не лучше, считал д'Арни, только считают себя умнее. Сборище напыщенных глупцов.
Д’Арни взял коня и отправился в крестьянскую деревню. Был у него там один друг, дед Матвей. Его так все и звали. Дед Матвей был очень мудрый, всегда мог помочь советом. У него была внучка Катенька. А сын помер два года назад. Д'Арни помогал деду Матвею материально, а взамен получал духовную помощь. К нему-то он и направился.
Спешившись около небольшого крестьянского домишки, молодой барин уже хотел, было, постучать, как вдруг заметил Катю.
- Катюшка, здравствуй. Как дела?
- Здравствуйте, барин. Дела идут потихоньку. Вы к дедушке?
- К нему, родимому.
- Проходите тогда.
Девчушка ловко открыла дверь, пропуская барина внутрь.
- Здорово, дед Матвей.
- И вы не болейте, Иван Иванович.
-Ты что, дед Матвей? Я ж просил.
- Ну, прости, сынок. Барин все-таки, как так на ты-то?
- Ничего. Дед Матвей, у меня проблемы.
- Опять сны мучают? Это прошлое наружу лезет. Ты его не держи, выпусти.
- Так как же выпустить, коли оно не показывается полностью? Ведь не могу сон до конца досмотреть.
- К Богу бы тебе обратиться. Крещение бы принял, да в церковь сходил. Грех у тебя на душе большой, раз мучаешься.
- Много у меня грехов, тяжелых. Нельзя мне креститься, Бог не простит.
- Бог, сынок, все простит, коли покаешься. А еще матушку бы повидать, в ноги поклониться.
- Далеко моя матушка. В Персии.
- Да неужто такому барину до Персии далеко? Хотел бы, съездил. А, хотя, может она и сама приедет. Материнское сердце, оно чует, когда с дитем что-то не так. Да и женится неплохо тебе, барин, было бы.
- Дед Матвей! И ты туда же. Не хочу. Да и зачем?
- Затем, что спокойней бы стал. Один останешься. Это сейчас ты молодой, сильный, богатый и красивый, а потом что? Ну, ладно, барин. Хорошо говорим, но мне уж и работать пора.
Иван все понял и ушел. Коня он пустил в галоп и быстро доскакал до имения. Одно обстоятельство показалось ему странным. У дома стояла карета, совершенно ему незнакомая. Д'Арни спешился и велел отвести лошадь в конюшню. Удивленный и настороженный он зашел в дом. Из гостиной слышались два женских голоса. Хотя слышался в основном голос Евдокии Дмитриевны, а вот второй голос… Д'Арни прислушался: восточный акцент. Нет, он не ошибся, точно. Поглядывая по сторонам, д'Арни зашел в комнату. И даже улыбнулся. Посреди комнаты, выслушивая словесные нападки Евдокии Дмитриевны и вставляя свои едкие фразы, стояла его родная мама. Он бесшумно подошел, так чтобы его не видели дамы, и громко произнес:
- И что это у нас дома с утра пораньше представители персидской власти делают?
Ясимин обернулась и при виде сына на её лице просияла улыбка. Он молча обнял её, наслаждаясь этими объятиями.
- Евдокия Дмитриевна, а что это вы кричите на мою маму? – шутливо спросил он.
- Кто? Я? И вовсе я не кричу ни на кого. Глупости какие-то. Давайте лучше чаю попьем, - примирительно предложила Евдокия Дмитриевна.
И они, теперь уже весело разговаривая отправились в столовую пить чай. Ясимин даже вздохнула легче, выйдя из гостиной. Д'Арни хорошо знал почему. Там на стене висел огромный портрет его отца, Ивана Егоровича Черкасова.
Глава 2
Доверительный разговор.
Тебя с желаньем задушевным
Зову я, милый сон!
И. Гауг
- Мама, меня мучает один сон. Это не просто сон, а видение из прошлого, - сказал д'Арни, держа за руку Ясимин. Они сидели у него в комнате и душевно разговаривали.
- Что ты видишь?
- Свой день рожденья. Все идет хорошо. Ты рядом, отец. Мы гуляем, ходим по магазинам, мне покупают мишку. Мы заходим в парк. Там я катаюсь на лошади. Но папин слуга приносит записку с угрозой. Мы собираем вещи, едем куда-то в неизвестность…
- И?
- И все. На этом сон обрывается. Он снится мне уже неделю, каждую ночь. Я точно знаю, что это воспоминания, а не моя фантазия.
- Откуда?
- Во сне отец дарит мне кинжал. Это реальный кинжал.
д'Арни полез за пазуху. Через секунду он извлек из недр своего костюма стальной кинжал с позолоченной рукоятью и протянул его матери.
- Ты что все оружие на себе таскаешь?
- Не все, но этот кинжал всегда со мной. Ну, так что ты скажешь?
- Скажи, сынок, если не считать сон, ты помнишь, откуда у тебя эта вещь?
- Ну, это мое первое оружие. По словам Учителя, это он мне его купил.
- Спартак честностью никогда не отличался. Этот кинжал подарил тебе отец на десятилетие. Тот день, который тебе сниться действительно был. А после него начался ад. Можно сказать, что это был наш последний день счастья.
- Мама, расскажи мне, что было потом.
- Я, конечно, могу тебе рассказать, но было бы лучше, если бы ты вспомнил сам. Кстати, а почему ты не помнишь этих событий?
- Наверно, Учитель в свое время накачал меня специальными травами.
- Вот…Ладно, неважно. Да, в общем нечего рассказывать. Ты в основном все знаешь. После этого дня мы отправились в Персию. Там долго скитались. Потом нас нагнал Спартак. Он предательски убил твоего отца, а нас с тобой увез в Париж. Там он обманул меня, сказав, что ты умер и выгнал.
- Погоди, погоди. Он сказал тебе, что я умер, а ты поверила?
- Как ты можешь так думать?! Я потребовала, чтобы он мне это доказал. А он вынес мне…твой труп.
- Чего???
- Точнее тебя, но выглядел ты как труп.
- Мама, не обижайся, конечно, но ты что живого ребенка от неживого отличить не можешь???
- Ты не дышал! Клянусь Аллахом, не дышал. И был холодный и бледный. Откуда мне было знать, что ты живой. Спартак сказал, что ты выпил яд, предназначавшейся не тебе. А забрать тебя он мне не дал. Сказал, что оставит на благо науки, для опытов.
- Да уж, опыты он на мне точно поставил…психологические. А вообще, он мог дать мне один настой. От него обмен веществ в организме затормаживается. Замедляется сердцебиение. Газообмен почти не происходит. Правда если долго быть в таком состоянии организм может отравиться вредными веществами. Ой! Извини, я увлекся. Обожаю науку. Если бы не орден только ей бы и занимался.
- Кстати, насчет ордена, как там дела? Скотт…
- Скотт мертв. Хватит, надоело. Что с ним нянчиться? Он только палки в колеса ставил. Мама, давай хоть с тобой не будем говорить о делах. Пожалуйста. Там, для братства и общества, я холодный, расчетливый, безжалостный. А дома, для семьи, для тебя я белый и пушистый.
д'Арни обнял мать. Как не хватало ему её многие, долгие годы. И какое блаженство было теперь нежно обнимать её, чувствовать её тепло, запах. В такие минуты д'Арни чувствовал себя ребенком. Он ощущал себя тем нежным мальчиком Ванечкой, который снился ему каждую ночь и которого так грубо вырвали из этого беззаботного детства и втолкнули во взрослую жизнь.
1785 год
Дорожная бричка подкатывается к небогатому домишке. Отец не будит Ванюшу и осторожно берет его на руки. Однако, мальчик сам просыпается, чувствуя смену обстановки. Выгнувшись, он сползает с рук отца и идет сам. Они стучат в дом. Открывает им грубоватый мужчина восточной наружности. Внутри пахнет пылью, несвежими продуктами и духотой.
Иван Егорович и Ясимин договариваются насчет жилья. Ване хочется спать. От нечего делать он внимательно разглядывает хозяина дома. Особенно бросаются в глаза мальчику руки этого человека. Такие толстые волосатые руки. Ваня широко открыв глаза смотрит на них. Мясистые пальцы с грязными ногтями и густые черные волосы на руке пугают мальчика. К тому же от хозяина дома пахнет чем-то резким и противным. Ваня невольно держит руку на рукояти кинжала, и отчего-то это действие решительно не нравится Ивану
Егоровичу.
Насчет жилья они все-таки договариваются. Хозяин выделяет им комнату. Комнатушка грязная и затхлая. Ване очень хочется спать. Он валится на кровать, поджав под себя ноги и сквозь дремоту слыша разговор родителей.
- Я бы никогда вас не привез в такую халупу. Но нам надо оторваться. Первым делом нас станут искать в приличных дорогих местах. Да и, что лукавить, деньги у меня на исходе. А сейчас ехать за ними я не могу, - тяжело вздыхая говорит Иван Егорович.
- Я понимаю. Главное, мы все вместе. А там уж, все переживем. Аллах не оставит нас, - понимающе отвечает Ясимин.
- Смотри, Ваня заснет сейчас не умытый, - вздыхает Иван.
- Ничего. Пусть отдохнет. Он слишком устал. Теперь на его долю выпадет много испытаний.
Ясимин и Иван еще долго разговаривают, обсуждают будущее. Решают, как лучше достать денег. Ваня еще какое-то время борется со сном, но все же засыпает.
День проходит за днем. Все они похожи друг на друга. Денег все меньше. Хозяин дома злиться, что задерживается оплата. Ванечка случайно слышит разговор отца и хозяина дома.
- Живете-то уже давно. Когда платить изволите? – недовольно заявляет хозяин дома.
- Понимаете, у нас сейчас трудности с деньгами. Никак не получается связаться с родственниками. Я вам уже говорил, я русский офицер, дворянин. У меня имение под Смоленском. Я очень богат. Ну, войдите в мое положение. Я не могу заявить… жене, что мне нужны деньги.
- Как жене? А…
- Ясимин мне не жена. Она… любимая женщина.
- Так вы от жены сбежали с любовницей. А мальчик? Ваш сын? Или…
- Мой! – резко обрывает Иван Егорович и, успокоившись, продолжает: - Я не хочу возвращаться. Я отправил письмо моему другу, который помог мне бежать, чтобы он взял денег и прислал их мне. Я думаю, что через неделю деньги будут.
- Ну, ладно, ладно. Живите. А друг-то у вас честный?
- Да. Лучший. Он меня не разу еще не подводил. Одно плохо…
- Что?
- В России у меня не только жена, но и младший сын, Петя. Вот его-то мне оставлять не хочется. Ребенок ни в чем не виноват.
- А…Так значит у вас два сына.
- Два. Ваня и Петя. У них разница в 8 лет. Ване 10 лет, а Пете только 2 года.
- Да, вы везде успели. А что жена не по нраву.
- Она хорошая, но люблю я только Ясимин. Мальчиков жалко. Братья должны расти вместе. Я бы развелся, но у нас в России это такая сложная процедура. Да и знать будет все общество о моих…похождениях.
Ваня поражен. До сих пор родители скрывали от него все это. Почти год назад отец приехал. Он не говорил ни про какую другую семью. Просто приехал и все. Ваня выбегает из дома и бежит к пустырю. Ему будто не хватает воздуха. Наконец, он останавливается, падает на землю, ложиться на спину, закладывая руки под голову. Ванечке полюбилось это местечко. Он смотрит на облака, лениво проплывающие в небе, и думает.
Сначала история со второй семьей кажется ему ужасной, но потом он находит в ней и светлые стороны. У него есть БРАТ! Мечта сбылась. Как Ваня всегда хотел иметь брата. Правда разница большая – 8 лет. Ну, это ничего. А может они поедут все в Россию, в его далекую родину. Взрослые там как-нибудь договорятся. Зато он, Ваня, будет возиться со своим младшим братиком. С малышней тоже интересно.
И Ванюша уже представляет картины будущей жизни. Как он будет играть с братишкой, учить его всему, защищать от вредных мальчишек. Как они будут спать в одной комнате. Как будут рассказывать друг другу перед сном страшные истории. А потом, испугавшись, забираться вместе на одну кровать и спать обнявшись до утра.
Его братишка, Петя, Петенька, Петруша. Ваня и Петя. Братья навек, навсегда. И Ваня вдруг проникается такой искренней любовью к далекому младшему братику. Это детское чистое чувство переполняет его, приводит в восторг. От этого из глаз бегут слезы. Чистые слезы невинного ребенка.
- Петя, братишка. Если мы встретимся, то всегда будем вместе. Клянусь, я буду самым лучшим старшим братом на свете, - от восторга вырываются слова у Вани.
- Ваня, Ваня, - слышится крик матери.
Глава 3
Утренняя прогулка.
Самое жестокое одиночество -
это одиночество сердца.
П. Буаст
1809 год
- Ваня, Ваня, проснись.
д'Арни открыл глаза. На его постели рядом сидела Ясимин.
- Мама? Ты чего?
- Тоже самое у тебя хочу спросить. Что тебе такое снилось?
- А что?
- Я вошла в комнату, а ты плакал во сне.
Только сейчас д'Арни заметил, что щеки мокрые от слез.
- Ого. А я думал, мне только приснилось, что я плачу. Ты знаешь, мне снилось продолжение того сна. Я видел, как мы сняли какую-то комнату. Там было грязно, затхло. И мы там долго жили. А потом мне приснилось, как я услышал разговор отца и хозяина того дома. Как отец сказал, что у меня есть брат. Как я куда-то убежал, на пустырь. Я так переживал, а потом почему-то обрадовался. Я…дал клятву брату, что мы всегда будем вместе, что я буду самым лучшим братом на свете. А потом я расплакался…от радости, от восторга.
- Ваня, успокойся. Ты что такой возбужденный? Все, вернись в реальность. Смотри на меня. Все, да?
- Уф. Как ты меня успокаиваешь? Я очень редко срываюсь, но все же если у меня истерика, то это надолго.
- Я же твоя мама. А истерик таких у тебя бы не было, если бы ты не копил в себе все. Вот приучили тебя сдерживать чувства. Оно накапливается, накапливается, а потом и выбрасывается разом. Ты маленький был, такой не был.
- Сколько время?
- Рано еще.
- Пойдем пройдемся. Здесь рано утром так красиво. Ты нигде такой красоты не видела. Вообще в России самая красивая природа в мире.
- Я слышу патриотизм в твоем голосе? Похоже, Ваня, ты обрел родину.
- Может быть… Ну, пойдем.
- Как маленький. Пошли, – со смехом согласилась Ясимин.
Через пятнадцать минут мать и сын уже гуляли, любовались природой и неторопливо беседовали.
- Знаешь, теперь все стало понятно, - сказал вдруг д'Арни.
- Что, все? – не поняла Ясимин.
- Все. Например, когда я впервые услышал Петино имя, Петр Черкасов, мне оно показалось очень знакомым. У меня все время, хотя мы с ним и враждовали было ощущение, что я ему что-то обещал. А ведь и правда обещал. Даже клялся. Хорош старший брат, прям самый лучший, чуть младшего братишку не прикончил.
- Ты же не знал, что он твой брат. Точнее не помнил. А почему ты его не убил?
- Сначала не получалось. А потом… будто что-то останавливало. Я внутренне чувствовал, что нельзя его убивать. Я придумывал какие-то причины. Убеждал всех и себя, что он нужен ордену, что из него можно извлечь выгоду. А как-то просто сам подумал и признался себе в том, что не могу, а главное не хочу его убивать.
- Поразительно. Это зов крови. Интересно…
- Мама, ты сейчас на меня смотришь, как на подопытную мышь. На меня так Спартак смотрел, когда я с заданий возвращался.
- Извини. А у нас со Спартаком много общего. Работая и живя в Персии, я начала находить интересными и полезными идеи иллюминатства.
- А…ну, я слышал. И ты туда же. Кстати, давно хотел спросить, универсальный аппарат проверки людей на честность под названием "Зулейха и Селим-хан в одном флаконе" сама придумала?
- Ну ты и скажешь… Да, сама, - сквозь смех проговорила Ясимин
- Нет она еще радуется! Людей какой-то ерундой накачивает, от которой голова кружиться и разум помутняется, и радуется.
- А как тебе удалось избежать такой проверки? Петя вон мне всю подноготную свою рассказал.
- А я вообще верткий. Профессия обязывает.
- А вот жаль, что избежал. Так бы ты мне сразу все рассказал, проще было бы.
- Нет. Так не интересно.
- Ты говоришь прямо как твой отец.
д'Арни вдруг замолчал. Ему стало больно. Сейчас, когда воспоминания возвращались было особенно тяжело. Он понимал, что знал отца и очень его любил. От этого потеря казалась ужасной. Д'Арни часто думал, за что ему выпала такая судьба. Если Бог и есть, то он не справедлив. Иван ведь не был ни в чем виноват. Он родился обычным мальчиком, невинным как, и все дети. Но почему ему было уготовано стать убийцей, погубить сотни виновных и невинных людей? Разве это добро? Нет. Почему же тогда этот самый Бог уготовил ему такую участь? Или это расплата за грехи отца. Говорят ведь, за грехи родителей расплачиваются дети. Ну а потери? Почему его преследуют потери? Отец, Учитель, Ксения…дорогие ему люди. Кода д'Арни узнал о своем происхождении, он не почувствовал боли от потери отца. Но теперь зачем-то всплывают воспоминания, приносящие боль. Учитель хоть и сделал ему много плохого все же за все эти годы стал родным человеком. Он все-таки вырастил д'Арни. Поэтому потерять его было тоже тяжело и больно. Ну, а сказать, что было больно потерять Ксению, единственный лучик света в его жизни, все равно, что ничего не сказать. Д'Арни знал, что даже если он женится, он никогда никого не полюбит. Ксения навеки останется единственной его любовью, единственной женщиной, которую он впустил в свое сердце. Жизнь без нее стала бы бессмыслицей и сплошным кошмаром, если бы не близкие люди: мама, брат, племянник Петруша и Евдокия Дмитриевна. Они поддерживают его, наполняют жизнь хоть какой-то радостью и смыслом.
- Ваня, почему ты замолчал? – удивленно спросила Ясимин.
- Да так, задумался о жизни.
- Жениться бы тебе надо.
- Мама! И ты туда же! Вы что сговорились? Я – одинокий волк. Мне никто не нужен.
- Кого ты хочешь обмануть? Ты скорее попугай-неразлучник. Ваня, это больно, тяжело, но ты должен понять, что Ксения не вернется уже никогда.
- Ты же не вышла замуж после смерти отца.
- Это другое.
- Это то же самое. Ты любишь его до сих пор. Я знаю. Ты будешь любить его всю жизнь.
- Да, ты прав. Но ты забываешь, что я женщина и причем восточная женщина. Я обязана всю жизнь хранить верность.
- А что если бы было иначе, ты бы не хранила верность. Вот видишь, молчишь. Ты лучше меня знаешь, что такое вечная любовь.
- Мы с тобой однолюбы, Ваня. А однолюбы – несчастные люди. Но я и не прошу тебя влюбляться. Просто рядом с тобой должна быть женщина, которая поможет тебе. Одному всегда трудно. Не важно любить, можно хотя бы просто уважать человека и доверять. Ты не должен быть один.
- Ты хочешь, чтобы у меня вышло, как у тебя с Фетх-Али?
- Во-первых, я ему не жена. Во-вторых, я его не люблю. И в-третьих, у нас с ним ничего нет, мы просто друзья, - раздраженно пояснила Ясимин.
- Что-то я сомневаюсь в последнем… - фыркнул д'Арни и тут же получил пощечину.
Глаза матери и сына встретились. Ясимин сама не ожидала, что ударит сына. Но его слова вывели её из равновесия. Иван не ожидал пощечины от матери. За что она его ударила? За правду?
д'Арни резко оторвал свой взгляд от глаз Ясимин и, молча развернувшись, пошел в дом. Он понимал, что таким поведением делает матери больно. Но почему-то ему хотелось побесить её. С чего она взяла, что все знает? Потому что многое пережила? Ну и что. Он сам пережил не меньше.
Ясимин посмотрела вслед уходящему сыну и вздохнула. Ну, весь в Ивана. Такой же вспыльчивый, хоть и говорит, что умеет владеть своими чувствами. Решил её побесить? Не выйдет. Мудрость пришедшая к Ясимин с годами очень часто давала ей преимущество. Она легко сглаживала любые ссоры. Вот и сейчас не станет раздувать скандал. Ваня немного попсихует и успокоится. Конечно, может она и виновата, что ударила его. Но с другой стороны, пусть не забывает, что разговаривает с матерью.
Итак, мать и сын остались при своих позициях.
д'Арни, разумеется позже остыл и попросил прощения у матери. Она тоже извинилась, что ударила его. Конфликт был исчерпан. А вечером в гости заявился Неврев, из соседнего имения пришла Ольга. Сегодня вечером приезжал Петр. Начался шумный веселый вечерок. Только его немного подпортила одна ситуация.
Петрушу и Аннушку отправили играть в комнату. Но там между ними, видимо, произошел какой-то конфликт. Петя выбежал в гостиную. Следом за ним появилась Аня. Между ребятами произошел разговор, на который все обратили внимание.
- Пойдем играть, - упрашивала Аннушка.
- Ну уж нет! Я не собираюсь играть с избалованной девчонкой! – почти крикнул Петруша.
- Ты что со мной больше не дружишь? – была обескуражена девочка.
- А я с тобой никогда и не дружил. Ты не умеешь дружить. Все время думаешь только о себе и о своих дурацких нарядах и куколках. Надоело. Я уж лучше ни с кем не буду дружить, чем с тобой.
Аннушка заплакала. Она прижала к лицу руки. Светлые волосы растрепались, а голубые глаза казались синими от слез. Петруша стоял скрестив на груди руки. Его глаза сверкали зеленоватым огнем. Темно-каштановая шевелюра была аккуратно причесана.
Первым из взрослых очухался от оцепенения Петр. Он подошел к сыну и сказал:
- Петя, немедленно извинись перед Аннушкой.
В это время Ольга уже успокаивала дочь.
Петруша секунду помолчал и вдруг громко выдал:
- Нет! Мне не за что извиняться. Я не чувствую себя виноватым.
- Мне без разницы что ты чувствуешь, - тихо сказал Петр, стараясь урезонить сына.
- Тебе всегда без разницы. Ты даже редко приезжаешь, чтобы поменьше видеть меня. Единственный, кому я нужен и кто меня понимает – это Ваня!
На последних словах голос мальчика дрогнул и он со слезами на глазах подбежал к д'Арни. Тот присел, обнял его и что-то зашептал на ухо. Но Петр кинулся к ним со словами:
- Нет. Не успокаивай его. Я хочу, чтобы он извинился.
- Прекрати, Петр. Ты сам ведешь себя, как маленький. Петруша ребенок и с ним так нельзя. Пойми, наконец, он не поручик кавалергардского полка, а маленький мальчик, которому ты, кстати, должен быть и за мать и за отца, - с этими словами д'Арни взял Петрушу на руки и вышел из комнаты.
Несколькими часами позже Петр застал брата в саду.
- Ваня, нам надо поговорить, - произнес Петр.
- Да, Петя, ты прав. Нам действительно необходимо поговорить. Почему ты так редко бываешь здесь?
- У меня много дел.
- А у меня, наверно, совсем нет дел, да? Петр, ты пропускаешь такие важные моменты в жизни сына. Вот я тебе сейчас задам один очень простой вопрос и я уверен, что ты не сможешь, на него ответить. Что Петруша всегда первым делом делает перед сном?
Петр задумался. Он действительно не знал ответа и решил ответить наугад.
- Ну, умывается…
- Умывается…Плохо ты знаешь сына…Первым делом он говорит: "Спокойной ночи, мама"…
Между братьями повисло молчание. Наконец, Иван сказал:
- Почему ты отказываешься помогать? Мне очень-очень тяжело. Тебе было бы легче. Ты хотя бы не любил Ксению. А представь каково мне слышать его "Спокойной ночи, мама". Мне эта фраза, как ножом по сердцу. Каково слышать бесконечные вопросы, на которые нет ответа. Недавно он спросил меня, где его мама. Петя, почему никто ничего не решился сказать ему раньше? С каждым годом становиться все труднее сказать ему правду. Как объяснить 6-ти летнему ребенку, что его мамы больше нет, что она никогда не пожелает ему в ответ спокойной ночи, что он никогда больше не увидит её. Петя, я жить не могу без Ксении. Я тоскую по ней каждый день, каждый час. Мне тяжело слушать вопросы Петруши. Я не смогу на них ответить, потому что я виновен в её смерти.
- Ты не виноват.
- Брось, я же все понимаю. Но речь сейчас не об этом. Скажи честно, почему ты так редко приезжаешь, - Ивану вдруг очень захотелось сменить тему.
Петр молчал. Ивану казалось, что это молчание будет длиться вечно. Но он терпеливо ждал. Наконец, Петр решился:
- Я не хочу связывать себя с прошлым. Тем более я не уверен, что Петруша мой сын.
Иван долго молчал, переваривая сказанное. Точнее он раздумывал, что на это можно ответить. Наверно, это был один из немногих случаев, когда его ставили в тупик. Но все же Ваня нашелся, что ответить.
- Петр, это не повод. Даже, если он не твой сын, а мой, это не дает тебе право обделять его вниманием.
- Да, жаль, что Ксения уже не сможет разрешить наши сомнения.
Иван вдруг неожиданно сказал:
- По-моему, она сомневалась еще посильнее нашего. Ксения, бедная, сама-то не знала от кого из нас у нее ребенок. Ну, правильно, куда уж нам.
Петру очень хотелось засмеяться, но он не решался. Во-первых, над покойными смеяться нехорошо. А во-вторых, он боялся обидеть брата. Но Ваня первый не выдержал и пустил смешок. Петр подхватил смех брата. Перед глазами Ивана вдруг встало лицо Ксении. Он, наверно, первый раз за эти пять с лишним мучительных лет вспомнил её без боли, а как-то по-доброму, спокойно.
В этот вечер Иван вспоминал, как им с Ксенией когда-то было весело и хорошо. Вспомнилось, как они закатили праздник в честь принятия Ксении в Иллюминат и как в тот же день до полусмерти напугали бедного графа Палена. Вспомнилось, как устраивали походы в лес и как целовались при луне, как ходили вместе на задания и как засыпали друг у друга в объятиях, как Ксения устроила ему самый лучший день рожденья и как он в ответ обеспечил ей удивительный праздник на её день рождения. И еще почему-то вспомнилось, как гуляли по Парижу. А вот во сне д'Арни посетили совершенно другие воспоминания…
Глава 4
Неприятности.
Подозрения созревают во мраке
и вскармливаются в чаду.
Фр. Бэкон
1785 год
- Вот ты где, - Ясимин подбегает к Ванюше и помогает ему встать. Ваня отряхивается, а она между тем, замечая слезы на его лице, спрашивает:
- Ванечка, что-то случилось? Ты плакал?
Ваня долго смотрит на мать и вдруг спрашивает:
- Мама, а это правда, что у меня в России есть братик?
- А кто тебе это сказал? – взволнованно интересуется Ясимин.
- Я случайно услышал, как отец говорил об этом хозяину дома. Так значит у меня правда есть младший брат?
- Правда, - Ясимин улыбается
- А мы к нему поедем? – с такой надеждой в голосе спрашивает Ваня.
- Это вряд ли возможно.
- Но так нечестно. Я хочу познакомиться со своим братом. Я что не заслужил этого?
- Не говори глупостей, сынок. Просто нам не позволяют обстоятельства.
- Какие-то у вас глупые обстоятельства. Братья должны расти вместе. Я же не виноват в ваших проблемах. Вы сами запутали свои отношения, - вдруг высказывается Ванюша.
- Все хватит! Пойдем в дом, - не выдерживает Ясимин.
Она хватает сына за руку, но он вырывается и бежит к дому сам, не желая идти рядом.
Ваня пытается поговорить с отцом, но и это ничего не дает. Оказывается, он тоже и слышать не хочет, чтобы свести братьев вместе. Ваня злится, но все равно ничего не может сделать.
Так проходит день за днем. Наконец, Курагин присылает деньги. Иван Егорович расплачивается за комнату, и семья съезжает. Он снимает неплохую квартирку. Дела начинают налаживаться. Но…
Однажды днем в дверь кто-то стучит. Ясимин открывает дверь и испуганно шарахается от нее. В комнату входит Герман Вайсгауф. Ваня не понимает, зачем он пришел. Ясимин просит Ваню выйти из комнаты. Мальчик выходит, но подглядывает и подслушивает под дверью.
Вайсгауф сначала пытается уговорить Ясимин уехать с ним. Она отказывается. Он начинает нервничать и теряет над собой контроль. Вайсгауф начинает кричать, но в этот момент домой возвращается Иван Егорович. Он прогоняет Вайсгауфа. Тот напоследок осыпает Ясимин и Ивана проклятиями и угрозами.
После его ухода Ясимин прижимается к Ивану и тихо говорит:
- Мне страшно, Ваня…
- Не бойся, все будет хорошо, - успокаивающе отвечает он ей.
Тут Ванюша не выдерживает, заходит в комнату и тоже обнимает родителей. Они трое, как одна крепость. Одна семья…
1809 год
Заканчивалась неделя, а неприятности у д'Арни начинались. Дела в имении шли все хуже. Он делал проверки, ревизии, пересматривал бюджет, но все тщетно. У д'Арни было ощущение, что кто-то хочет их разорить. Но он, кажется, нашел зацепку. И только он вплотную занялся имением, как назло, пришел отчет из Петербурга. В братстве появилось много предателей. Многие хотят уйти совсем, кто-то ищет другой путь, кому-то не нравится руководство. И главное, новые налаженные связи в некоторых странах Европы, начинали ни с того, ни с сего рушиться.
Оставаться в Черкасово д'Арни больше не мог. Он объявил всем домочадцам, что уезжает. Больше всех расстроился Петруша.
- Как это уезжаешь. Мне тут без тебя скучно будет. А возьми меня с собой, - упрашивал мальчик.
- Нет, Петруша, не могу. Я не надолго. А даже если придется остаться надолго, то я буду в гости приезжать,- успокаивал племянника д'Арни.
- Сколько времени ты планируешь там пробыть, - спросила Евдокия Дмитриевна, сидевшая здесь же в кресле в гостиной.
- Недели две, а там как получится.
- Ого! Целых две длинных-предлинных недели, - не переставал канючить Петруша.
- Хочешь, я проведу сегодня целый день с тобой, - предложил вдруг д'Арни.
Петруша сразу же согласился. Они играли во дворе, собирали кубики, а к вечеру решили покататься на лошадях. Петруша сам ехал в седле, но д'Арни придерживал его лошадь за узды и не пускал её галопом.
- Ваня, а почему мой папа так редко приезжает?
- Он хотел бы, но он очень занят…
- Почему же тогда ты всегда играешь со мной?
- Просто, у меня получается выбрать для тебя время, - д'Арни не знал, что ответить.
- Лучше бы ты был моим папой!
- Родителей не выбирают.
- И очень жаль!
д'Арни и Петруша не знали, что в этот момент за ними внимательно наблюдают. Наблюдают со слезами на глазах. Но, если бы они узнали это, то оба были бы беспредельно счастливы…
Утром следующего дня д'Арни уехал в Петербург. Там, на месте, он сразу проверил все бумаги. Все оказалось еще хуже, чем он думал. Тогда д'Арни решил переговорить с одним мудрым человеком. Его очень уважали в кругу иллюминатов. К его советам всегда прислушивались. Его звали Михаил Анатольевич Ненашев. Д'Арни знал, что только к этому человеку он сможет обратиться за помощью, и его никто за это не осудит. Правда, еще можно было поговорить с мамой, но её как-то в это вмешивать не хотелось. Можно было поговорить и с братом. Тем более, что в последнее время Петр все сильнее и сильнее тянулся к Иллюминату. Д'Арни понимал, что придет день, когда он передаст все младшему брату. Но пока он все же хотел оградить Петра от этого. Итак, д'Арни отправился к Ненашеву. Он изложил ему всю суть дела.
- Что вы думаете об этом?
- Я практически уверен, что за этим стоит какая-то организация. Не знаю братство, секта, что-то, чему явно мешает Иллюминат.
- Да, но ведь у меня проблемы и с имением.
- Возможно просто совпадение, а возможно…
- Вы предполагаете чей-то план.
- И причем хорошо продуманный план. Похоже на наши методы. Как бы среди нас не завелся предатель.
- Сейчас большую часть наших братьев можно обвинить в предательстве. Многие недовольны, хотят уйти. Кто угодно может сейчас продавать информацию или готовить переворот, заговор, бунт.
- Нет. Вряд ли это кто-то из недовольных. Скорее всего это иллюминат, но со стороны. Кто-то кто не в братстве, но хорошо знает наши методы. Может кто-то из ушедших…
- В мир иной? Единственная причина ухода из братства – смерть. Я не помню людей, которые могли бы уйти просто так.
- Надо думать. Больше я Вам ничем помочь не могу.
Глава 5
Отчаянный шаг.
Наше раскаяние – это не столько
сожаление о причиненном зле,
сколько страх за его последствия.
Фр. Ларошфуко
1804 год
Ксения резко вздохнула и тут же почувствовала боль в легких. Затекшие руки и ноги будто протыкали тысячи иголок. Голова гудела, а глаза, даже под тяжелыми веками, нещадно резало. Девушка осторожно попыталась открыть глаза и неожиданно вскрикнула, больно режа пересохшее горло. В первую секунду ей показалось, что на нее смотрит д'Арни. Но видение рассеялось. На Ксению действительно внимательно смотрели. Это был неизвестный светловолосый парень.
- Где я? – прошептала она.
- Очнулась, наконец-то, - хмыкнул парень не отвечая на вопрос, - а эта травка работает что надо. Все все-таки решили, что ты мертва. Отлично. Меня зовут Вольфганг Драуф. Для тебя просто Вольф.
Тут до Ксении дошло. Она вспомнила некоторые события. Во время потасовки в монастыре её оттеснили от Вари и затащили в какую-то келью. Грубые руки схватили её за горло и противный голос начал ставить условия. Ей, кажется, сказали: "Ты должна нас слушаться, иначе твои драгоценные братья Черкасовы умрут" А потом велели выпить какую-то дрянь и резанули ножом левую ключицу. Рана несерьезная, сущая царапина, но болела она здорово.
- Что, вспомнила? Ну и отлично. Теперь, слушай меня. Твои Черкасовы останутся жить, только если ты будешь делать все, что я тебе скажу.
- Кто ты такой? – фыркнула Ксения, возмущенная фамильярностью парня.
- Вопросы здесь задаю я! – рявкнул он, - Но я отвечу. Я из общества…
- Иллюминат?
Парень неожиданно рассмеялся зловещим смехом. Ксения внимательно смотрела на его необычное лицо. Светлые волосы придавали ему моложавость. Черты лица были четкие и аристократические. Парню было лет двадцать пять – двадцать шесть. Он явно был немцем.
Наконец, справившись со смехом, Вольф сказал:
- Мы называем себя Роялброс, иначе говоря, Королевское братство. А Иллюминат… Они наши главные враги. Скоро в твоем братстве произойдут кардинальные изменения. Мы предполагаем, что во главе встанет Иван Черкасов. И когда он там закрепится, мы нанесем удар. Пусть сам уничтожит всех своих конкурентов. А потом мы уничтожим его.
- Мне какое дело? И зачем я вам нужна тогда?
- Именно ты нам и поможешь. Ты знаешь все слабые стороны братства в целом и Черкасова в отдельности. А тебе тоже выгода. Он останется жить. Ты ведь не хочешь, чтобы твой драгоценный д'Арни умер?
С этими словами Вольф вышел из комнаты. Ксения посмотрела ему вслед. Он-то откуда знает о происхождении д'Арни? Хотя, важным для нее казалось не это. Чего она только не желала Ивану Черкасову, но смерти – никогда. Поэтому Ксения решила пока безоговорочно подчиняться Вольфу, а дальше, как пойдет.
1809 год.
С тяжелым сердцем Ксения вспомнила тот день. И зачем она только согласилась помогать тогда этим Роялброс. Это какая-то секта, а не братство. Оттуда не выберешься. Хуже Иллюмината. Сейчас Ксения формально практически стола во главе Роялброс, но ей все еще продолжали манипулировать.
Тяжелее всего ей было идти против Черкасова, её маркиза д'Арни. Она знала все о его жизни теперь. Ксения восхищалась его мужеством. Сколько он делал: держал братство, умело отводя его от кровавых дел, управлял имением в Черкасово, помогал младшему брату, следил за племянником Петрушей! Кстати до Ксении доходили сведения, что он не расстается с последним.
"Топить" д'Арни Ксения не хотела. Во-первых, в таком случае Роялброс свергнет обезглавленный Иллюминат, а тогда неизвестно, что может случиться. Во-вторых, имение Черкасово останется без присмотра и может разориться. И в-третьих, все-таки не чужой он ей был, было элементарно жалко.
Иногда ей даже начинало казаться, что былые чувства к д'Арни вернулись. Но это было очень неуверенное ощущение.
Но, как ни крути, а по-другому было невозможно. Иначе его убьют. Хотя…для д'Арни братство и имение отца и есть жизнь. А так он потеряет смысл. Ксения прекрасно это понимала и решала как можно обойти эту ситуацию.
Наконец, ей в голову пришла шальная мысль. Она решила поговорить с д'Арни. Встретиться с ним, и все ему рассказать. Пусть сам решает что делать. Уж он-то что-нибудь придумает. Но это был огромный риск и для нее и для него. Но Ксения всегда ходила по лезвию ножа и, поразмыслив, решила воплотить свой план в жизнь.
Дела д'Арни были хуже не куда. Он который день ничего не мог понять. Кто-то уверенно "топил" его. Братство распадалось, имение загнали в долги. Д'Арни предполагал влияние со стороны. Просто так ничего не бывает. Но кто и главное зачем это делает? Петр тоже ничем не мог помочь. Да и не хотел д'Арни втягивать в это брата. По крайней мере в дела Иллюмината. А вот имением нужно было заняться вдвоем. Ведь по документам наследником имения является Петр, а д'Арни вообще не имеет права претендовать на наследство, потому что он незаконно рожденный. Но Петя давно хотел оформить дарственную на имя Ивана. Кстати с прошлого года д'Арни смог по праву называть себя Иваном Ивановичем Черкасовым (Пете удалось сделать ему документы и подданство Российской Империи).
д'Арни сидел за столом в своей квартире. Вдруг послышался стук в дверь. Прислугу он не держал – не доверял, поэтому открыл сам. На пороге стоял чей-то слуга.
- Чего надо? – мрачно спросил д'Арни, не желая разговаривать с гостем.
- Барин, извольте, вам записка, - протянул тот и тут же ушел.
д'Арни задумчиво посмотрел ему вслед. Странный какой-то. Даже не сказал кто его послал. Тайна покрытая мраком. Иван развернул записку и прочел:
"Сегодня в три часа по полудни будьте в парке. Это в Ваших же интересах. Не придете – пожалеете. Вам ничего не угрожает. Будьте один".
д'Арни удивился, но почти сразу догадался, что записка скорее всего от его конкурентов. Что ж, если они хотят встречи, они её получат. До встречи оставался час. Было немного времени, чтобы все обдумать.
Глава 6
Встреча.
Любая страсть толкает на ошибки,
но на самые глупые толкает любовь.
Фр. Ларошфуко
д'Арни был точен и в указанное время появился в парке. К нему сразу же подошел какой-то парень. Однако д'Арни сразу понял, что будет разговаривать не с ним. Его куда-то отведут. Слишком несолидный вид был у парнишки.
И точно тот подошел и предложил ему двигаться за ним. Д'Арни немного поколебался, но пошел. Вскоре они пришли на какую-то квартиру. Парень открыл дверь, попросил д'Арни располагаться, а сам ушел.
Комната, в которой оказался Иван, была очень богато обставлена. Но никого не было. Д'Арни на всякий случай нащупал оружие и сел, оглядываясь. Через минуту за его спиной послышались шаги и шуршание платья. Женщина? Он удивленно обернулся … и испуганно замер. Глаза в глаза он глядел на Ксению. Повинуясь скорее инстинкту, чем здравому смыслу, д'Арни зажмурил глаза и вновь открыл их. Все было по-прежнему. Он резко встал.
- Не пугайся. Это не призрак, это действительно я. Я жива, - "успокоила" Ксения д'Арни.
- Ксения? Но как так может быть? – до него не доходило, как Ксения могла быть жива.
- По-моему жизнь в Черкасово не пошла тебе на пользу – ты поглупел. Сам ведь когда-то точно так же остался жив. Трава, и ты лучше всех знаешь какая. Меня заставили выпить отвар вот и все. Ладно, это не важно. У нас нет сейчас времени на объяснения. Д'Арни, слушай меня! Против тебя идет очень могущественная организация. Тебя хотят раздавить, разорить, отстранить от дел, морально уничтожить. Но цель не ты, а Иллюминат. Они хотят уничтожить братство, чтобы самим править.
- Кто? – д'Арни жутко хотелось расспросить обо всем Ксению, но он переборол себя и приготовился слушать важную информацию.
- Роялброс. Довольно могущественная организация. Они хотят отобрать у вас власть. Причем они тщательно следят, чтобы вы о них ничего не знали. Иначе им конец. Они конечно сильны, но до Иллюмината им далеко. Вы уничтожите их. Реально братством управляет Вольфганг Драуф. Немецкий барон, аристократ. Живет в Германии. У него там замок Аримарх, южнее Берлина. Д'Арни, я даю тебе оружие. Через три недели он возвращается из Германии. Надеюсь ты найдешь применение этой информации.
- Где он остановится?
- Ну….
Ксения провела рукой в воздухе.
- Здесь?! Ксения…
- Не время и не место! Черкасов, ты не исправимый. Что тебе еще нужно узнать?
- Кто еще во главе Роялброс?
- Юрий Петров, Жан-Пьер Лори и … я.
- Ты? Ну, я так и знал. Только не пойму, зачем?
- Меня заставили. Мне угрожали.
- Инсценировать свою смерть, чтобы избежать своей смерти. Парадокс.
- Не своей! Как ты можешь так думать. Мне сказали, что если я не буду выполнять их приказания, они убьют тебя и Петра. Вы очень дороги мне.
- И я?
- Тем более ты…Ваня.
- Что? То что я Черкасов что-то меняет?
- Не знаю. Тебе пора уходить. Мало ли.
- Ксения…
- Потом. Все потом. У нас будет время поговорить. А пока мы должны справиться с врагом. Знаешь, я тут подумала, уж лучше Иллюминат с тобой во главе, чем Роялброс с Вольфгангом. А сейчас уходи, тебе правда пора. Ну, не смотри на меня так! Я больше не потеряюсь, обещаю. Все, я вернулась.
Д'Арни собрался уходить и уже почти вышел, но Ксения вдруг окликнула его:
- д'Арни…
- Можно, - поморщился он, давая понять, что не хочет, чтобы она называла его этим именем.
- Ваня... Прости меня Ваня. Ты знаешь, есть на земле первая смерть. Когда теряешь близких. Наверно, тебе надо было почувствовать это, пережить. Прости, Ваня, что делала тебе больно когда-то, что молчала. Но это было в прошлой жизни. А теперь… теперь начнется новая, светлая жизнь.
Иван приблизился к Ксении, заглянул ей в глаза: в них дрожали слезы. Вот одна слеза сорвалась и потекла по щеке Ксении. Ваня аккуратно вытер её и, нежно взяв Ксению за подбородок, тихонько поцеловал её.
- Еще рано. Не путай меня. Не надо пока, - отстраняясь, проговорила Ксения почему-то шепотом.
- У тебя было 5 лет, чтобы подумать! Разве этого было не достаточно? – тоже шепотом спросил Иван.
- Уходи. Тебе пора. А думать лучше вместе, - ответила Ксения и, повысив голос, добавила: - Я свяжусь с тобой. Если не свяжусь в течение 3 дней, начинай действовать сам.
- Что значит "если не свяжусь"?
- Иди, Ваня! И еще…береги себя.
Иван ушел. Он шел по улице, словно во сне. Разум отказывался верить в то, что Ксения жива. Но сердце не обманешь. И все же, несмотря на возбужденное состояние, д'Арни слышал за своей спиной шаги, сопровождающие его от самого дома Ксении. Д'Арни ушел с оживленной мостовой, свернув в переулок. Д'Арни остановился и обернулся – стоявший за ним человек метнулся в сторону. Черкасов ловким движением поймал шпиона и вытащил кинжал. Слежка не удалась. Д'Арни смотрел в глаза паренька лет четырнадцати-пятнадцати. Что-то не давало ему сразу убить наглого мальчишку.
- Все равно мы сильнее вас. Мы вас уничтожим. Долой Иллюминат. Вы можете убить меня, но вы не сломите наш дух, - бросил ему паренек на чистом русском языке.
- Вот значит как. А ну пошли со мной, - фыркнул д'Арни. У него в голове уже созрела интересная идея.
- Как? Вы меня не убьете? – искренне удивился мальчишка.
- А ты разочарован? Хочешь я это исправлю, - и д'Арни приставил к горлу парня кинжал, ожидая ответного испуга. Но паренек повел себя совсем неординарно:
- Да как хотите! Можете убить! Я не один. А всех вы не перебьете.
- Успокойся. А ты мне нравишься, пошли со мной.
Через полчаса д'Арни у себя дома пытался накормить паренька или, хотя бы, напоить свежим чаем.
- Слушай, я тебя не отравлю. Какой смысл? Если бы хотел, уже бы убил. Ешь. Ты вон какой худой. Тебя скоро совсем не видно будет. Да ешь ты. Ты же не в аду, уйдешь, когда захочешь.
Парнишка еще раз недоверчиво посмотрел на д'Арни и все-таки стал есть. Д'Арни тоже присоединился к трапезе.
- Как тебя хоть зовут?
- Сергей Павлов.
- Сережа, значит. Ну, и каким образом ты попал в Роялброс и почему следил за мной? Говори, твоя жизнь в моих руках. Я не думаю, чтобы Роялброс стоили твоей жизни.
- Раньше мы жили хорошо. У меня была младшая сестренка. Отец и мать работали прислугой в богатом доме. А два года назад моих родителей убили в этом же доме. К хозяевам вломились какие-то люди, потом уже я узнал, что это были Иллюминаты. Они угрожали хозяевам и убили в доме всех слуг. Нам с сестрой не на что стало жить. Я подрабатывал, но этих денег не хватало. Всюду нас гнали. Через два месяца сестренка заболела и умерла. Я остался один. Тогда меня и подобрали Роялброс. Они сказали, что вы, Иллюминаты, убили моих родителей и что вообще вы самые главные враги России. Я им поверил. И теперь я выполняю их задания, - сдался паренек.
д'Арни видел, что он сомневается в правильности своего выбора. Черкасов понял, что паренек толковый и решил переманить его на свою сторону, перевербовать.
- А с чего ты взял, что тебе сказали правду? Может это Роялброс убили твоих родителей?
- Я же не дурак. Они не высовываются. По крайней мерее пока. Им это не выгодно. О таком происшествии обязательно узнал бы Иллюминат, и тогда они бы раскрылись.
- А ты умный парень. Да, ты прав. Это наша работа. Я помню тот налет. И он был не один… Но такова жизнь, пойми. Я вообще против лишних убийств. Но я же не могу контролировать ВСЕ действия моих подчиненных. Значит они посчитали, что твои родители представляют какую-то опасность. Я понимаю, что то, что я тебе сейчас говорю, кажется тебе диким. Но так оно и есть. Вот только в одном Роялброс не правы: в том, что Иллюминаты враги России. Пока я стою во главе ордена, России ничего не угрожает. Это, конечно, не совсем моя родина, но все же. Я живу здесь достаточно давно. Да и мой отец был русским. У меня здесь семья: брат, племянник, тетушка. Я их всех очень люблю и дорожу ими, и, соответственно, для меня дорого все, что дорого для них. Это правда. Все остальное ложь, но не это.
- Допустим я вам верю, но вы же не всегда будете главой.
- Видишь это кольцо у меня на пальце? Это символ власти. Всего в братстве четыре правителя: Магистр Запада, Магистр Востока, Магистр Севера и Магистр Юга. Я – Магистр Востока. Учитель передает кольцо своему ученику, когда желает отойти от дел. Чаще всего это происходит перед смертью. Что-то вроде монархии. В идеале Магистры должны быть равноправными. Но так как мой Учитель возродил орден, а затем передал его мне, я являюсь главой, а остальные Магистры равноправные. Я должен буду передать орден своему ученику. А уж я выберу нужного человека.
- А зачем я вам?
- Не буду ходить вокруг да около. Я хочу, чтобы ты работал на нас. Подумай, мы против русских не пойдем, да и условия у нас помягче. А Роялброс если придет к власти, не знаю что тогда будет с Россией.
- А с чего вы взяли, что в Роялброс жесткие условия?
- Ну, если даже моя ученица, Ксения фон Зак, взвыла от вашего братства, то я думаю, что жизнь у вас не сахар.
- Она ваша ученица?!
- Да. И не только….
д'Арни мечтательно прищурил глаза. Как ему хотелось побыть сейчас с Ксенией. Хоть бы она больше никуда не пропадала. Какое счастье, что она жива.
- д'Арни?
- Тьфу, задумался. Слушай, называй меня Иван Иванович, ладно. Что-то я уже привык к своему имени.
- Хорошо, Иван Иванович.
- Ну, так ты согласен?
- Я не знаю…
- Я тебе, конечно, не угрожаю. Но если ты не согласишься, мне придется тебя убить, - с совершенно спокойным видом предупредил Иван.
Сережа внимательно посмотрел на него и почему-то рассмеялся. Посмеявшись, он сказал:
- Этот свой смех я, пожалуй, оставлю без объяснений. Хорошо, я согласен. А вы правы, Иван Иванович, меня в Роялброс уже достали. Условия у них – кошмар. Но где я буду жить? Возвращаться на старую квартиру мне нельзя, меня просто убьют.
- Располагайся, - улыбнулся д'Арни показывая рукой комнату, - Мне все равно скучно. Да и помощник мне давно нужен. Только у меня одно условие. Видишь какая чистота? Чтобы так чисто и было.
- Хм…Знаете, а я и не думал, что вы такой.
- Какой?
- Добрый.
- Я могу быть злым, страшным и ужасным, - нарочито страшным голосом проговорил Иван и, засмеявшись, добавил: - Я просто очень люблю детей. Ну, не смотри на меня так. Я понимаю, что ты уже взрослый, но с моей-то точки зрения – ребенок. Вообще до 16 лет человека надо считать ребенком. У меня племянник в Черкасово растет. Тоже чудо. Кстати, сын Ксении.
- А точно племянник? Не сын? Вы с таким мечтательным видом о ней вспоминали…
- Да ну тебя.
- Нет, а серьезно?
- У Ксении спроси. Она по-моему сама не знает. Да и какая разница.
Тут раздался стук в дверь.
- Сегодня прям день визитов, - улыбнулся д'Арни и поплелся открывать.
Настроение у д'Арни было исключительное. И, почему-то, ему сразу понравился Сережа. Парнишке хотелось выложить всю свою жизнь, и д'Арни (с чего бы это?!) с превеликим трудом боролся с этим желанием. Он открыл дверь. На пороге стоял Петр.
- О, братишка пришел! Заходи, - весело пригласил Петю д'Арни.
- Вань, ты чего такой веселый? – Петр ничего не понимал.
- Есть повод. Знакомься, Петя, это Сергей. Сергей, это мой брат Петр Иванович, - представил д'Арни гостя и брата друг другу.
- Ну, здравствуй, Сергей, - Петр подал руку новому знакомому.
- Здравствуйте, - парень с удовольствием пожал руку и добавил: - Я новый агент.
- Понятно. Ваня, так какой у тебя повод для радости?
- Давай выпьем, - д'Арни не знал как сказать о Ксении, - Сережа, иди посмотреть свою комнату.
д'Арни налил вино себе и Петру и подождал пока Сергей уйдет.
- Ну, говори. Что такого секретного произошло?
- Петя, как ты думаешь, моя мама очень удивилась, когда узнала, что я жив?
- Причем тут это?
- Не спрашивай, отвечай.
- Конечно. Тем более, ты же говоришь она тебя видела… как мертвого.
- Да. Ты знаешь, ты сейчас тоже очень удивишься. Прямо как моя мама.
- Да что случилось?
- Ксения… жива.
- Чего? Ты… ты уверен?
- Да я с ней разговаривал как с тобой.
- Почему она тогда не объявлялась? Или её как тебя… того?
- Да нет. Она все помнит. Но ей угрожали. Нашими жизнями.
- Нашими?
- Да. Кстати, неприятности мне устраивает именно Ксения по приказу моих конкурентов.
- Мммм…да…Объявилась Ксения, начнутся проблемы.
д'Арни чуть вином не подавился от такого заявления.
- Ты с ума сошел?
- Нет. С Ксенией всегда проблемы.
- Я тебя за такие слова сейчас убью,- вспыхнул д'Арни.
- Тихо, тихо. Я не хотел тебя обидеть. Извини. Я знаю, как ты её любишь. Прости, я правда не хотел.
- Петя, ты как ребенок. Сначала говоришь, потом думаешь. Ладно, ты прощен. Давай еще выпьем.
Петр молча налил еще по бокалу брату и себе.
- За Ксению! – улыбнулся д'Арни.
- За любовь! – вторил ему Петр.
ПРОДОЛЖЕНИЕ
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
