***
- Хорошо, только поговорим о делах после, - Петр показал глазами на Ольгу, - а пока у нас обычный семейный вечер. Располагайся, вино вот неплохое…
- Что ж, - Иван усмехнулся, тогда я, с вашего позволения, с Петрушей поговорю, давно его не видел.
- Хорошо, - Ольга мило улыбнулась, - Петруша, как раз хотел что-то спросить, да, милый? Может быть, вы ему ответите? Петр, ну что ты, не надо меня в бок толкать! Это невежливо.
- Конечно, что бы ты хотел узнать? – Иван подошел к мальчикам ближе.
- Я хотел, чтобы батюшка мне рассказал кто такие иллюминаты, а то мы с Алешей поспорили, - Петруша посмотрел на дядю.
Варя подавилась чаем. Такое выражение, какое появилось на лице Ивана, стоило бы нарисовать, но, к сожалению, оно слишком мимолетно, никак не успеть запечатлеть.
Больше к разговору о слежке в тот вечер не возвращались, а наутро Варя поспешила уйти от Черкасовых. Петр слишком занят, не стоит его отвлекать разными глупостями, вот если бы были какие-нибудь доказательства, тогда бы никто не называл ее, Варю, выдумщицей. Решено! Надо собрать, хоть какие-то улики. А еще лучше поймать негодяев!
Все равно, делать больше нечего. Варя не могла сидеть без дела, не такая у нее была натура. Это только из-за болезни пришлось так долго бездельничать, но сейчас-то она вполне здорова! Чтение, музыка, рисование… это замечательно, но все же чего-то не хватает. Почему-то рядом с Мишелем не возникало такого чувства пустоты. С Мишелем жизнь всегда полна.
Варя грустно вздохнула, вспомнив какое довольное лицо было у Ольги сегодня утром. Хоть и ругались пол ночи, а все же… Как на грех, Варина спальня была совсем рядом со спальней Ольги. Так было даже удобно…, когда Петра не было дома. Вот и вышло, что сору было слышно прекрасно, ну и не только ссору. И неизвестно почему!
Варя пыталась отвлечься, представляя, какие дефекты архитектурной конструкции могли привести к такой прекрасной слышимости между комнатами, но пришлось признать, что в архитектуре она ничего не смыслит. Надо непременно купить нужные книги. Алешка вот, очень даже интересуется всякими конструкциями, а вдруг спросит что-нибудь? Однако, никакие книги не заменят мужа!
Варя сидела у себя в гостиной и составляла план поимке тех, кто за ней следит, но вместо плана в голову лезли всякие глупости. И ведь после рождения Ванечки и до последнего времени мыслей таких не было! Откуда что взялось? Нет, нет, надо срочно чем-то заняться, иначе сума можно сойти! Раньше Варя думала, что только мужчины могут без конца размышлять о неприличностях, и уж тем более, ни за что не поверила бы, что она сама не сумеет справиться с подобными мыслями. До вчерашней ночи, правда, ей это худо-бедно удавалось, но вот теперь…
Варя решительно принялась за составление плана. Мишель, в любом случае, приедет не скоро. Так! Первым делом надо почаще выходить гулять, и во время этих прогулок, смотреть на прохожих. И зря, зря она не согласилась встретиться с этим Некто! Ну, ничего, второй раз она уж шанс не упустит. Глядишь, и поможет Петру в чем-нибудь. Помочь Петру в его работе было Вариной несбыточной мечтой еще с тех пор, как император назначил его на эту должность, но тогда помешала вся эта персидская история, а после было не до того.
Вот и славно! Сейчас можно воплотить мечту в жизнь. И, права Ольга, ничего в Петербурге угрожать не может, ну а уж на крайний случай, можно будет обратиться к Ивану. Он-то не откажется помочь. Варя заглянула в детскую к Лизе, поцеловала ее, велела хорошо себя вести и не ссорится с братом, когда того привезут от Платоши Толстого, и, одевшись понеприметнее (пригодились уроки филера!) направилась на улицу.
- Здравствуйте, - Мишель улыбнулся даме, - простите мою дерзость, не хотите ли выпить шампанского?
Вот если она ответит на улыбку, тогда точно знакомы… Дама улыбнулась, сначала вежливо и чуть холодно, а потом так радостно, что Мишель даже удивился немного.
- Ты…?! Вы? Какими судьбами здесь? Впрочем, что это я! Вы же в гвардии! Только я слышала в отставку вышли?
- Да, - Мишель снова улыбнулся (ну никак не вспомнить кто это!) – вышел, а перед войной вернулся в полк. А вы как здесь…?
- А я здесь с мужем, со вторым! Вы же с ним не знакомы? А, впрочем, что это я! Вы и с первым моим мужем знакомы не были. Сейчас я вас представлю. Жорж! Жорж! Идете сюда, я хочу вас кое с кем познакомить!
Мишель понял, что если немедленно не вспомнит, кто эта дама, то может попасть в очень неприятную ситуацию. Уже попал.
***
Мишель до утра проболтал со своей кузиной. Ну, кто бы узнал в этой светской даме восемнадцатилетнюю глупышку Натали? Вот характер у нее совсем не изменился. Такой же веселый и задорный остался. Уж как она звонко смеялась, когда поняла, что Мишель не узнал ее!
- Ну и ну! А для чего же тогда подошли… подошел? Может быть, все же на ты? Между родственниками вполне возможная вольность.
- Конечно, – Мишель был смущен, - я никак не мог вспомнить, откуда знаю вас… тебя, и решил, что заговорив с тобой, припомню быстрее.
- Что очень изменилась? – Натали усмехнулась.
- Нет! То есть…
- Раз не узнал, то изменилась, да и немудрено – столько лет прошло.
- Просто, помнится, у тебя русые волосы были, - Мишель еще больше смутился.
- Женские секреты, - лукаво усмехнулась Натали, - лучше расскажи мне, как ты живешь?
- Хорошо, - Мишель тепло улыбнулся, - женат, трое детей. Младший совсем недавно родился. Я еще и не видел его. А ты как?
- И я хорошо! Представь, и у меня трое детей! – Натали засветилась улыбкой, - и тоже младшего совсем недавно родила. Уже во втором браке. Мы же с Жоржем всего два года женаты. А до этого я пять лет вдовела... - она помолчала, а потом вдруг спросила, - скажи, ты счастлив в браке? Конечно, странно спрашивать такое у человека, которого пол жизни не видела, но мне так хочется, чтобы все были счастливы! И потом… мы же не чужие друг другу.
- Счастлив ли я? – Мишель задумался, - Пожалуй, что счастлив!
- Прекрасно! Если в браке несчастлив, то и жизнь не задается. Я вот с Дмитрием, первым мужем моим, мучилась только, хоть и прекрасный он человек был. Думала, что все, жизнь кончена. А сейчас – радуюсь каждому дню новому.
Мишель тепло распрощался с кузиной. Конечно, они уговорились о новой встрече, но когда она произойдет? Натали и ее муж, должны были уехать нынче же утром, почти сразу после бала, а Мишель отправлялся дальше вместе с полком на Дрезден. Как все же летит время! И Варя ведь теперь другой стала, хоть внешне не изменилась почти. Впрочем, иногда продолжает вести себя, как легкомысленная девчонка.
Мишель задумался, а если бы не совершала она таких поступков хоть иногда? А если бы стала похожей на всех остальных женщин? Любил бы он ее по прежнему? Кто знает? Впрочем, Мишель не мог себе представить толком не Варю, похожую на всех других женщин, ни себя без любви к Варе.
Платон куда-то исчез. Наверное, нашел утешение в объятиях очередной красотки. Мишель чувствовал себя действительно счастливым. Встреча с кузиной и это разговор, разорвали пелену меланхолии. Тревога куда-то исчезла. Мишель думал о том, как его будут встречать после войны и заранее предвкушал счастливые лица Вари и детей. Занимался рассвет. Бал заканчивался. Мишель вышел в парк с бокалом шампанского. На квартиру возвращаться пока не хотелось. Он пошел по главной аллее, потом свернул на боковую, и вдруг услышал чьи-то голоса.
Варя с удовлетворением оглядела свой наряд. Прекрасный цвет! И отчего Мишелю он не нравиться? Пока за ней никто явственно не шел, но она не теряла надежды. Ну уж нет! она так просто не сдастся. Еще посмотрим кто кого. Внезапно мелькнула знакомая фигура. Точно! Тот господин из книжной лавки. Варя увидела его боковым зрением. Надо действовать, пока он опять не пропал. Варя развернулась и кинулась к незнакомцу.
- Постойте! Погодите! Я согласна встретиться с Некто!
Незнакомец кинулся бежать. Прохожие оборачивались на полоумную даму, которая неслась сломя голову и кричала какие-то глупости. А такая с виду приличная! Внешность, однако, обманчива бывает. Кто-то даже ругнулся вслед. Варе не было до этого дела. Она бежала за незнакомцем, стараясь не выпустить того из вида.
Незнакомец бежал и бежал, сворачивал в какие-то переулки, снова выбегал на широкие улицы, и опять и опять. Варя запыхалась, но азарт погони подогревал ее. Не может же она вот так бросить все на пол пути? Незнакомец нырнул в какой-то двор. Варя кинулась за ним. Она успела увидеть, в какую дверь он забежал, и не минуты не думая, бросилась следом. Дверь со скрипом отворилась. Варя вошла в дом. Незнакомца нигде не было видно. Вообще ничего видно не было.
***
Варя сделала несколько шагов вперед и вдруг опомнилась. Зачем она здесь? Как глупо… Надо немедленно уходить отсюда. Она развернулась к двери, но тут из темноты протянулись чьи-то руки и схватили ее. Крикнуть Варя не успела – ей зажали рот. Дверь захлопнулась, наступила полная темнота. Варя потеряла сознание.
- А, раньше ты так легко чувств не лишалась, моя Северная Звезда!
Варя пришла в себя на огромном мягком диване. Комната была освещена, но лица говорившего видно не было. Впрочем, зачем видеть, Варя узнала бы этот голос где угодно. Моабад-хан! «Господи, отчего ты отнял у меня рассудок в тот момент, когда я задумывала этот глупый план, отчего не остановил меня, когда я сама бежала в западню!», - Варя чуть не заплакала, но сдержалась.
Дети! О чем она вообще думала! Какие приключения, какие погони! Дети дома одни! Ой-ей-ей, что же будет, если она не вернется домой к вечеру?! Догадается ли кормилица послать кого-нибудь к Петру? Это хорошо, конечно, что Петр приехал, но поможет ли он? Успеет ли?
А еще этот корсет! Не зря она их не любила никогда. Из-за него и сознание потеряла. Это же надо – решила стать покрасивее к приезду мужа. К сожалению, после рождения Ванечки Варя уже не была такой стройной, как раньше. Вот и пришлось заказывать ненавистный корсет и учится его носить. Зачем только было надевать его именно сегодня на эту дурацкую прогулку? Зачем вообще было идти?!
- Что же ты не поздороваешься со мной? – Моабад-хан подошел к дивану. Варя отшатнулась.
- Что? – ухмыльнулся Моабад-хан, - со шрамом я тебе не нравлюсь? Скажу тебе по секрету, моя прекрасная пери, что я сам себе с этим шрамом не нравлюсь, впрочем… шрамы только украшают мужчину и не дают забыть о тех, кто их нанес. Ты молчишь? Жаль… я надеялся, что ты обрадуешься нашей встрече.
- Я вовсе не рада! Немедленно отпустите меня! – Варя постаралась, чтобы ее голос звучал, как можно тверже.
- Отпустить?! – театрально удивился Моабад-хан, как это отпустить? Ты же сама пришла сюда, я бы даже сказал – прибежала, а еще ты несколько раз сама сказала, что желаешь этой встречи!
- Когда это я такое говорила?! – возмутилась Варя.
- Как когда? – ты гналась за моим человеком и кричала на весь город, что жаждешь пообщаться с Некто. Это я. Ну, было такое?
- Было,- вынуждена была признать Варя, - но теперь я передумала и хочу уйти!
- Ай-яй-яй! Совсем ты, Северная Звезда, не изменилась, все так же непредсказуема! Интересно, а как твой муж ведет себя, когда ты начинаешь вот так своевольничать? – Моабад-хан присел на край дивана.
- Это не ваше дело! И не называйте меня Северной Звездой! – Варя отодвинулась от перса.
- Мое это дело мое… Лугин украл мою собственность, так что я имею право знать, как он с ней обращается.
- Я не ваша собственность! Я вообще никому не принадлежу! – Варя почти кричала.
Это страшный сон… который она сама воплотила в жизнь. После персидских приключений, Варя еще долго просыпалась от собственного крика – снился Моабад-хан с занесенной над Оксаной саблей и кровь, кровь, кровь. Когда же она вышла замуж, кошмары очень быстро кончились, и вот сейчас опять…
- Да? И своему мужу тоже? Интересно, он думает так же? Вряд ли, скорее всего, женившись, он понял, что женщинам нельзя давать излишнюю свободу.
- Мишель не такой, как вы! Он замечательный человек и ценит во мне не только женщину, но, прежде всего, личность!
- Ну-ну, - Моабад-хан усмехнулся, - хотел бы я взглянуть на твоего мужа, когда он узнает, что ты сбежала к другому мужчине, ко мне, бросив своих детей.
- Нет! Все было совсем не так! – Варя всхлипнула.
- Так! – голос Моабад-хана стал жестким, - это уже свершилось, моя Северная Звезда. Я поманил тебя – ты пришла, добровольно пришла! Я так долго ждал этого!
- Отпусти, - Варя рыдала, - я не могу оставить моих детей, - я не могу! И Мишель не поверит в это! Он будет меня искать!
- Твой муж поверит! И искать не станет! А дети… если хочешь, я их тоже заберу, моя Северная Звезда, только тебе придется хорошенько меня об этом попросить, - Моабад-хан наклонился над Варей.
- Нет! Нет! Нет!
- Что «нет»?
- Я никогда не буду твоей и не буду тебя ни о чем просить, тем более так! Я люблю моего мужа! А он любит меня и никогда не поверит в такую ужасную клевету! – Варя убеждала Моабад-хана, но и себя тоже.
- Гм… - Моабад-хан поднялся с дивана, - знаешь, мне кажется, это слишком хлопотно вывозить из вашей столицы женщину, которая сама не знает, чего хочет, да еще и с выводком детей…
- Так отпусти меня!
- Не могу! Ты должна быть моей, впрочем… есть один выход!
- Какой же? – Варя совсем не доверяла хитрому персу.
- Я бы мог взять тебя силой, мог бы выкрасть твоих детей и шантажировать тебя этим… но это не принесло бы мне удовлетворения. Давай сделаем так: я отпущу тебя, и поклянусь не трогать ни твоих детей, ни твоего мужа, если…
- Если?
- Если ты отдашься мне. Сама. Добровольно. Я очень-очень долго ждал этого. Всего одна ночь и ты свободна! Более того – ты больше обо мне никогда не услышишь. Ну же, решайся!
- А если я не соглашусь?
- Согласишься, непременно, согласишься! Ты надеешься, что тебя найдут? Зря! Впрочем, даже если найдут - весь город видел, что ты сама пришла в этот дом! Тебя никто не похищал, и уж будь, уверена, у меня найдется множество свидетелей, которые подтвердят нашу любовную связь. Твой муж тебе этого никогда не простит! А если ты согласишься, он никогда ничего не узнает!
Варя сидела, опустив голову. Это конец.
***
- Знаешь, ты мне сильно облегчила задачу, когда так вот ворвалась сюда, но меня вдруг заинтересовало, а зачем ты, собственно, это сделала? – Моабад-хан закурил трубку, - я-то думал заинтриговать тебя, потом встретиться… но на такой быстрый эффект не рассчитывал. Так что же привело тебя ко мне?
Больше всего Варе хотелось надавать самой себе оплеух. Такого с ней еще не было. Вот даже Моабад-хан удивляется. И немудрено. На его вопрос невозможно подобрать ответ. А ведь, не он один будет спрашивать! Как бы дело не повернулось, придется не единожды ответить. И Петру, Варя очень надеялась на его помощь. И Мишелю… и, главное, самой себе.
- Ты догадывалась, что я тебя здесь жду?
- Нет, я думала…
- О чем же?
- Не важно! – да ни о чем не думала, но не признаваться же в этом?
- Ты права, важно другое – согласна ли ты?
Иван хвалил себя за предусмотрительность. Шестое чувство, не иначе, подсказало ему оставить человека у дома Вари. Конечно, слухи о возможном появлении Моабад-хана, которыми он и приходил поделиться с Петром, скорее всего, ложные, но все же… И вот теперь этот человек сообщал, что Варвара Петровна после полудня отправилась прогуляться.
С час благопристойно совершала моцион, а потом вдруг развернулась и припустила бегом за каким-то неприметным субъектом. Да так резво они бежали, что скоро совсем он их из виду выпустил. Да, конечно, мысль была хорошая, иначе об исчезновении Вари он мог бы вообще не узнать. Надо надеяться, что вернется она домой совсем скоро.
К вечеру стало понятно, что с Варей что-то случилось. Никого не предупредила, никаких указаний не дала. Иван чертыхнулся. Как будто делать больше нечего, знай только, Варвару Петровну выручай из передряг. Придется, видно, отвезти детей к Черкасовым, сообщить Петру и начать поиски. И непременно, найти! А то, как же Ванечка без мамы? Маркиз скрывал даже от себя самого, насколько привязан к крестнику. Вот сумасшедшая! Ну какой из него крестный? Крестный должен в вере наставлять, и вообще…
Варя подняла голову и посмотрела на Моабад-хана. Сколько неприятностей вышло из-за того, что она вовремя не распознала свою любовь! Чем притянул ее персидский принц? Да, красив, но это же не все… Варя покраснела. Как она могла принимать ласки Моабад-хана, если любила Мишеля? Как это вообще возможно? Тело просто предало ее тогда. Ох… а сейчас-то что делать?
- Долго мне еще ждать ответа? Мне, конечно, приятно, что ты разглядываешь меня…
- Я согласна! – Варя и сама не ожидала от себя этих слов.
Мишеля насторожил слишком резкий тон голосов. Он подошел поближе. Сквозь кусты было не разглядеть, что именно происходит у маленького грота, но вот две мужские фигуры, нависшие над женской, выглядели весьма зловеще.
- Ну, же, мадам, скажите кто из нас вам больше по душе? – тонкий голос одного из мужчин прозвучал для Мишеля очень знакомо.
Точно! Видел он этого коротышку, кажется, в свите короля Фридриха-Вильгельма. А второй – это, наверное, его дружек, с которым они всю ночь напивались на балу. Весьма неприятные господа! А от того, что они так бесцеремонно пристали к даме, выглядят еще неприятнее.
- Ну же! Кого из нас вы осчастливите? Или мы вам не годимся оба?
- Господа, - женский голос звучал спокойно, но в нем чувствовалась дрожь, - я же вам уже говорила, что не собираюсь никого осчастливливать. Оставьте меня!
- Ваш покровитель оставил вас, - заметил второй мужчина, - так что, вам срочно нужно найти нового! Один из нас вполне годится на эту роль. Поверьте, - он громко засмеялся, - мы будем щедры! Конечно не так, как ваш прежний покровитель, но…
- Господа! Позвольте мне пройти!
- Ну уж нет! Куда это вы пойдете? Раз не хотите одарить нас своей благосклонностью, так хоть поцелуем одарите! Может быть, вам понравится?
- Конечно, понравится! Как мы можем не понравится? – наглец протянул руку и схватил женщину за плечо.
Это было уже слишком. Мишель перепрыгнул через кусты и оказался на небольшой полянке за спиной у негодяев.
- Господа! Вам не кажется, что задерживать даму дурной тон? – поинтересовался он, положа руку на эфес.
Мужчины развернулись.
- Идите своей дорогой и не вмешивайтесь, - с угрозой сказал тот, что с тонким голосом. Это не ваше дело!
- Ошибаетесь! Мое.
***
- Ты согласна?! Так быстро? – Моабад-хан недоверчиво посмотрел на Варю.
- Почему ты так удивлен? – Варя поднялась с дивана и подошла к персу.
- Но… я думал…, - он был в замешательстве, но быстро пришел в себя, - впрочем, так и должно быть! Ты приняла правильное решение.
- Конечно, - спокойно согласилась Варя, - я отказывала тебе, потому что была глупой девчонкой и ужасно боялась того, что должно случится, но ты же сам знаешь, как меня к тебе тянуло, - она положила руки на грудь Моабад-хана.
- Знаю! - он обнял Варю и потянулся к ее губам, - и сейчас тянет!
- Тянет, - Варя томно улыбнулась и с лукавой усмешкой уклонилась от поцелуя.
- Ну почему ты вышла замуж за этого Лугина!
- Мишель хороший человек…, – Варя помолчала, - у нас с ним дети… но…
- Ты несчастлива с ним! Я так и знал! – Моабад-хан самодовольно усмехнулся.
- Я все время вспоминаю то время, что мы с тобой были вместе…
- И жалеешь, что не осталась со мной, ведь так, моя Северная Звезда?
Варя высвободилась из объятий.
- У нас вся ночь впереди. Давай поговорим на чистоту, - она серьезно посмотрела в глаза Моабад-хану, - я уже не та глупая девочка, которую ты знал, зато я научилась лучше понимать свои желания. Я всегда желала тебя, и теперь тоже, но мы оба понимаем, что никогда бы не были счастливы вместе.
- Отчего же? Я бы сделал тебя самой счастливой женщиной в мире!
- Нет, ты бы заставил меня потерять себя, а этого я не могла допустить. Потому что после этого я тебе сразу же надоела. Погоди, выслушай меня, хоть раз! – прервала она желавшего, что-то сказать Моабад-хана, - я полностью в твоей власти, да я и сама не уйду отсюда, пока не осуществлю, наконец, свою мечту, поэтому выслушай меня и постарайся понять. Так вот. Это мой мир, здесь я счастлива… почти. Я вышла замуж за Мишеля, потому что он принадлежит этому миру, ну, а еще из чувства противоречия - ненавижу, когда меня к чему-то принуждают. Я не желаю ничего менять, а даже если бы и желала - не могу. У меня дети, и я должна заботится о них. Ты прав, я очень хотела тебя видеть, хоть и боялась себе в этом признаться, поэтому и пришла, вернее, прибежала сюда. Знаешь, я все представляла, как у нас с тобой все могло бы быть…
- Какой длинный монолог, - усмехнулся Моабад-хан, - ты надеешься, что за разговорам я забуду о главном? Нет, не забуду. Ты пока ничем не доказала мне, что готова выполнить наше соглашение.
- Сейчас докажу, - Варя вновь подошла к Моабад-хану и страстно поцеловала его, - погоди, – она прервала поцелуй, - сначала договоримся.
- О чем? Мы уже обо всем договорились! Пора, наконец, выполнять договоренность!
- Мы проводим эту ночь вместе. Так?
- Так! И больше ты меня не увидишь.
- Ну почему же… я бы хотела видеть тебя почаще, если, конечно, ты сам этого хочешь, и не разочаруешь меня сегодня…
- Ты… ты действительно этого хочешь?! О, моя Северная Звезда, я знал! Я знал! Я увезу тебя далеко-далеко…
- Ничего подобного, - Варя приложила палец к губам перса, - я никуда не уеду от детей, и не повезу их за тридевять земель. Мы будем встречаться здесь в Петербурге и тайно, я не собираюсь позволить страсти разрушить мою жизнь!
- Я могу убить твоего мужа, и тогда тебе никто не посмеет указывать.
- Ни в коем случае! Послушай, думаю, твоя жажда мести полностью удовлетворится тем, что я буду принадлежать тебе. Что я, наконец, признала, как я желаю тебя. Но даже, если мой брак с Мишелем был ошибкой, не смей его разрушать. Детям нужен отец. Не беспокойся, я сумею сделать так, чтобы мы жили раздельно, после того, как он вернется с войны.
- Или не вернется…, - прошептал Моабад-хан. Варя сделала вид, что не услышала.
- Ну и потом… может быть, мы разочаруемся друг в друге или нам надоест этот роман, зачем загадывать!
- Не разочаруемся! Я обещаю, что ты испытаешь такие восторги, каких тебе никогда не дарил твой муж! – Моабад-хан поцеловал женщину, - давай же, насладимся нашей любовью!
- Давай, - прошептала Варя, - мне уже не терпится… только ляжем в постель. Этот диван, конечно, мягкий, но недостаточно велик для тех забав, что я предвкушаю!
- Как скажешь, моя пери! Спальня за этой дверью, - Моабад-хан взял Варю на руки и понес в спальню.
Мишель с грустью смотрел на свою рану. Конечно, просто царапина, но почему опять в эту же руку! Это рок какой-то, не иначе.
***
Мишелю очень не хотелось драться. По многим причинам. И утро прекрасное. И встреча с кузиной. И последняя рана только-только затянулась. Да и просто, хоть на несколько часов хотелось забыть о любых сражениях. Но невозможно оставить даму в таком положении.
- Ах ваше… ну-ну, – тонкоголосый обнажил шпагу, - вы, кажется русский? То-то я смотрю, нос свой суете куда не надо.
В утренних сумерках лица выглядели какими-то неестественными, да еще деревья, окружавшие поляну, отбрасывали густые тени. Однако, злой блеск пьяных глазок Мишель разглядел прекрасно.
- Шли бы вы спать, барон, - Мишель холодно взглянул на шпагу в руках тонкоголосого.
- Я?! Спать, ах, ты!
- Ну не только вы, - Мишель усмехнулся, - нам всем пора идти спать. Давайте и разойдемся.
- Вот вы и идите, - проворчал второй.
- С удовольствием пойду, но только вместе с дамой, она хотела покинуть ваше общество.
- Не хотела! – взвился тонкоголосый, - и вообще, вы знаете, сколько я на кон поставил?! Я же разорюсь, если эта мерзавка не перестанет ломаться!
- А вот это меня, как раз, совершенно не касается. Даме вы не по нраву и все. Видимо, о вашей «галантности» и способах развлекаться уже все наслышаны. Я сейчас не буду говорить, что я о них думаю, но вы, если еще сохранили остатки чести, немедленно дадите даме уйти и не будете ее преследовать впредь.
И тут тонкоголосый напал. Мишель только и успел выхватить шпагу. Дрался тонкоголосый прекрасно, несмотря на то, что был пьян. Мишель только успевал парировать его яростные удары, стараясь при этом не убить противника. Какой скандал разгорится из-за всей этой истории! И император Александр, и Фридрих-Вильгельм будут в ярости. Однако, в любом случае, Мишель не мог поступить иначе.
Видимо у дружка тонкоголосого было побольше мозгов или чести, или он просто был менее пьян, и смог оценить, чем грозит этот поединок всем участникам. Мишель так и не понял, как это было проделано, но тонкоголосый уже был вне досягаемости его шпаги.
- Вот что, господин кавалергард, - давайте-ка, действительно разойдемся мирно! И забудем обо всей этой истории, – сказал приятель тонкоголосого барона и зашептал тому что-то на ухо.
- Хорошо, - взвизгнул тот, но мы еще встретимся!
Для Мишеля это был наилучший выход – никто не пострадал. Он молча кивнул, вложил шпагу и повернулся к даме, которая стояла в тени все это время. Тут-то он и услышал свист кинжала, и пока разум удивлялся, зачем кому-то понадобился на балу кинжал, тело машинально уклонилось от удара.
Правда, совсем уклониться не получилось – помешала ветка. Кинжал чиркнул по руке, рана набухла кровью. А мерзавцев, конечно уже и след простыл. Скорее всего, тонкоголосый бросил кинжал не желая убить, а просто так – напоминанием.
Дама стояла все так же неподвижно, потом вдруг, сорвалась с места и подбежала к Мишелю. Она прикоснулась к его плечу, потом подняла на Мишеля испуганные глаза.
- Кровь… тебе больно? Это все из-за меня! – она всхлипнула.
- Здравствуйте, - Мишель был ошарашен и говорил машинально, - это не рана, а пустяк, но вы откуда… как?
- Мишель… это чудо какое-то, - женщина разрыдалась, совершенно не стесняясь слез.
Она ухватилась за здоровое плечо Мишеля и смотрела… смотрела… смотрела на него.
Варя страстно посмотрела на Моабад-хана, по крайней мере, надеялась, что страстно. Оказывается, как сложно играть! Ужасно сложно, все время помнить, кого ты изображаешь и не выходить из роли ни словом, ни жестом. Моабад-хан очень умный человек, и если заметит малейшую фальшь – все пропало!
Играла Варя по наитию, ее план был очень зыбок, но это все же лучше, чем, не имея вовсе никакого плана покорно отдаваться мерзавцу, или – отказав, поставить под удар своих детей. У Вари все еще звучали в голове слова перса «Я бы мог украсть твоих детей и шантажировать тебя ими…» Мог бы! И обязательно сделал бы так, Варя в этом не сомневалась. Нет уж, заварила кашу – расхлебывай. Пусть думает, что добился своего, пусть расслабиться, ну хоть немножко, а уж тогда…
Что тогда делать, Варя точно не знала, но надеялась сориентироваться. В конце концов, у нее есть козырь – ум! Напрасно Моабад-хан, и большинство мужчин так скептически относятся к женскому уму.
***
- Простите, - Юлия отошла от Мишеля и вытерла глаза, - это от потрясения.
- Я тоже очень удивлен, - Мишель улыбнулся, - и обрадован! У меня сегодня день радостных встреч. Правда, не самая лучшая обстановка…
- Ничего! Главное, что все закончилось хорошо, не считая вашей раны.
- Я же сказал, что это пустяк, - Мишелю стало как-то неловко.
- Вы проводите меня?
- Разумеется!
- Я недалеко живу, тут рукой подать. Как раз вашу рану перевяжем. Нет, нет, и не спорьте, - ничего не напоминало о том, что Юлия совсем недавно плакала.
- Расскажите же мне, какими вы здесь судьбами, - спросил Мишель уже в экипаже.
- Вы были правы…, - Юлия помолчала, - не стоило мне уезжать тогда, но я не думала, что война начнется так быстро… Не хочу вспоминать, простите.
- Конечно, извините меня.
- Нет, вам не за что извинятся, - Юлия как-то принужденно рассмеялась, - я же сама так решила. Тем более что, было не только плохое, но и хорошее. А вы как? Как ваша семья? Как граф Толстой? Как Черкасовы? Надеюсь все благополучно?
- Да спасибо, все отлично! Все живы.
- Хорошо. А то я давно не получала известий из России, почти с тех пор, как уехала, ну это и понятно.
- Вот, к сожалению, о вашей кузине я почти ничего не знаю. Только, что они живы, несмотря на все что произошло.
- А что произошло? – Юлия заметно побледнела.
- Я точно не знаю,- с сожалением сказал Мишель, - но думаю, если вы теперь напишите Монго-Столыпиным письмо оно дойдет.
Странный был какой-то разговор. Вроде бы все понятно – именно это и должны говорить люди, которые встретились во время войны, и беспокоятся о своих близких и знакомых, но… к Мишелю вдруг вернулась та странная тревога. Вернулась в тот момент, когда он узнал Юлию.
Приехали, действительно, быстро - можно было бы и пешком дойти. Мишелю не очень понравилось то, что крохотный домик стоял на отшибе – кто угодно мог в него проникнуть, ну хоть те же сегодняшние негодяи. Надо предложить Юлии свою помощь, но… примет ли она ее? Да и для этого надо будет завести разговор о неприятном инциденте, который дама, совершенно явно, хочет забыть.
- Давайте перевяжу, – Юлия достала из шкафчика в гостиной бинт и какой-то флакон.
- Не стоит!
- Нет, перевязать надо, - Юлия усмехнулась, - а самому вам будет несподручно. Я хорошо умею делать перевязки. С детства умела, да вот… снова пришлось практиковаться.
Мишель снял мундир. Да… рана-то не так страшно, а вот дыра в новенькой форме… Сейчас, во время визита короля требования к форме ужесточили.
- И дыру зашью, - Юлия, будто, услышала его мысли, - Мишель!
- Что такое?
- Ну, я же не рубашку вам буду перевязывать! Стесняетесь вы что ли? Так не стесняйтесь, я же вам говорю – за эту войну я накладывала перевязку на множество ран!
- Нет, что вы… я совсем не стесняюсь, - Мишель снял рубашку.
Как же, как же! Еще как стеснялся. Нет, ну, правда, ситуация такая… двусмысленная немного, особенно в свете тех чувств, которые Юлия испытывала к нему.
- А если вы вспомнили, о тех глупостях, что я вам писала, - Юлия опять прочитала его мысли, - то забудьте об этом! Это так… романтические бредни. Они давно прошли! Я, Мишель, замуж выхожу.
Она сноровисто и быстро наложила повязку, прикасаясь к нему, только по мере необходимости.
- Вот и все, одевайтесь!
- Рад за вас, Юлия, - Мишель застегнул мундир, - душевно рад. Но отчего…, - он запнулся.
- Вы хотите спросить про сегодняшнее происшествие? – Юлия с легкой улыбкой взглянула ему в глаза, - отчего со мной не было моего жениха? Он сейчас в отъезде. И, Мишель, я так и не поблагодарила вас, как следует! Спасибо вам огромное!
- Ну, что вы, Юлия, не стоит меня благодарить! Если вам нужна помощь, в любом деле – можете мной располагать.
- Спасибо! – Юлия ослепительно улыбнулась, - но у меня все просто прекрасно. Эти негодяи… это так, просто случайность. Все кончилось.
- Что ж… - Мишель снова почувствовал тревогу и неловкость, - мне пора идти.
- До свидания!
- До свидания, Юлия, - он поцеловал ей руку, она поспешила ее отдернуть.
- Надеюсь, мы еще увидимся.
- Я тоже.
Мишель медленно ехал к себе на квартиру. Дымка, похоже, как и хозяин пребывала в задумчивости. Все как-то странно. Странно и… тревожно. Тревога все нарастала и нарастала. Теперь Мишель точно знал, что тревога относится к Юлии. Надо вернуться! Но как объяснить свое возвращение? Не важно! Он только посмотрит, все ли в порядке около ее дома и сразу же уедет.
Мишель повернул Дымку назад и пришпорил. Дымка недовольно фыркнула, но перешла на галоп. Рядом с домом все было в полном порядке, но тревога, вместо того, чтобы улечься, только усилилась. Мишель плюнул на приличия и решил заглянуть в приоткрытое окно.
- Не-е-ет! Юлия!
***
- Ну, разве можно так! – Мишель осторожно опустил Юлию на диван, - зачем же вы…
- Это роль… я репетировала, - губы женщины дрожали, на Мишеля она не смотрела, - это всего лишь роль…
- Юлия, - Мишель не знал, как себя вести, - скажите... ведь ваш пистолет заряжен? Это не репетиция…
- Мишель, уходите, - Юлия села.
- Нет, - он покачал головой.
- Уходите, со мной все будет в порядке, если хотите, я… я слово дам, что со мной все будет в порядке, только уйдите, ради Бога!
- Я не могу, - Мишель взял стул и сел рядом с диваном.
Еще одного такого прыжка, как сегодня, он может ведь и не выдержать! Сначала через кусты перемахнул, потом в окно взлетел почти. И что делать не понятно. Хорошо, что сегодня никаких смотров и парадов не назначено, но все же в полку необходимо быть вовремя… А как ее оставишь? Вот сидит и отрешенно молчит, смотрит в одну точку.
- Расскажите мне, что случилось, вам легче станет, - безнадежно попросил Мишель, - такого мертвенно бледного лица он еще никогда не видел.
Он думал, что Юлия не будет говорить, но она начала рассказывать. Монотонно, с длинными паузами, несвязно, все так же глядя в одну точку.
- …Плохо было и раньше… но когда французские войска отсюда ушли… война это… это страшно, я, вроде бы и не много видела, но… а эти двое мне сразу не понравились, они приехали подготавливать визит короля… им кто-то сказал: француженка-актриса, вот и… у меня в городе есть друзья… как-то улеглось все… а потом снова – их кто-то на пари подбил… а я не могу уехать… я хотела, когда узнала, что Александр здесь… не получилось… я и на бал не собиралась! – последние слова Юлия почти выкрикнула и зарыдала, закрыв лицо руками.
Она плакала, ничего и никого не замечая вокруг. Мишель сел рядом и участливо обнял женщину. Просто так – по дружески. Ему очень хотелось ей чем-то помочь, а еще больше хотелось, чтобы она перестала плакать. Юлия внезапно, все так же, не отрывая рук от лица, заговорила. На этот раз быстро, почти захлебываясь словами:
- Меня уговорили фон Веймеры, я не смогла отказать им – слишком многое эти люди для меня сделали. Думала, приду, посижу часок где-нибудь в сторонке и все. Нет! Конечно же, мне надо было почти сразу наткнуться на Александра! Рядом с ним были люди, которые прекрасно знали о наших отношениях. Если бы он просто прошел мимо! Просто прошел! Так нет, он мне поклонился, но с таким лицом… вы не знаете, Мишель, мы с ним виделись в Вильно, может быть я тогда была слишком резка… Он поклонился и прошел мимо, а для меня… нашлись и любопытные и те, кому не терпелось поделиться пикантными сведениями. И домыслы и сплетни и слухи! А уж что мне говорили прямо в глаза! Закончилось все тем, что эти двое мерзавцев нашли меня в гроте, как уж выследили не знаю… Они мне заявили, что сумма пари достигла стала теперь неприлично огромной и предложили… предложили мне деньги… за то, что я соглашусь. Я отказала. Дальше вы видели. Я всегда, всегда умела ставить на место таких людей, я бы и сегодня справилась! Зачем вы появились?! Зачем! Как будто мне без вас мало горя! – Юлия отняла руки от лица и взглянула на Мишеля, - я уже привыкла, что до меня никому нет дела! Я вас начала забывать! Зачем ты пришел, да еще в такой момент? Я еле сдерживалась, пока ты здесь сидел, мне плакать хотелось, а при тебе я не могла! Зачем ты вернулся? Зачем помешал умереть? Теперь я никогда уже не решусь…
Мишель потрясенно смотрел на Юлию. Его ошарашило и то, что он услышал, но больше то, что женщина так и не сказала. Стыд, гнев, страх, отчаяние, безнадежность, горести войны и… и любовь. Конечно, скоро Юлия успокоится, но… да и как скоро это произойдет? Вот опять заплакала. Тихо так… как будто не она сейчас метала гневные взгляды…
Мишель вздохнул. Одно из двух – или получиться, то, что он задумал, и Юлия придет в себя, или… или Юлия так рассердится на него, что тоже придет в себя. Он обнял женщину, приподнял ее голову, раздвинул руки и поцеловал. Юлия на поцелуй не ответила и, вообще, никак не отреагировала на действия Мишеля. Он снова поцеловал ее в губы. Губы чуть дрогнули. Мишель счел это хорошим знаком и поцеловал еще раз. Юлия обняла его и уткнулась ему в шею, потом подняла голову и, закрыв глаза, вернула поцелуй.
***
Варя была в панике. Сейчас все случиться, а она так и не придумала, как избавиться от этой напасти. «Думай же, думай!» - подбадривала она себя, - «думай, но не забывай при этом как это… о! Пылать от страсти». Она-то надеялась, что в спальне найдется хоть, что-то, что ей поможет спастись, но ничего, похоже, нет! Мамочки! Моабад-хан положил ее на кровать! Стоит усмехается и, похоже сейчас начнет раздеваться, ой… И в голову-то ничего не приходит, кроме одного – что с ней сделает Мишель, когда узнает о измене.
По этому поводу мыслей очень много, и все пренеприятные, а вот как этого избежать? Нет мыслей, пропали! Ой-ей-ей! Думай же! Варя мысленно зажмурилась и представила самое страшное: Мишель бросит ее и отберет детей. Конечно, он не такой... но… Напугалась до полусмерти, не переставая при этом обольстительно улыбаться – улыбка просто примерзла к губам – зато мысли сразу появились. Варя томно потянулась и произнесла, как можно капризнее:
- Милый… а ты знаешь, о чем я мечтала, когда представляла нас с тобой вместе? – в тайне она надеялась, что у Моабад – хана пропадет всяческое желание от такого приторного голоска, но мечтам не суждено было сбыться.
- О чем же ты мечтала моя пери? – Моабад-хан улыбнулся, из-за шрама улыбка вышла жутковатой.
- Я мечтала, как буду раздевать тебя сама, - Варя встала с постели и подошла к мужчине вплотную, - а потом, я буду раздеваться для тебя, - прошептала она ему на ухо.
- О… - Моабад-хан был приятно удивлен, - конечно, все, что захочешь! А ты очень и очень изменилась, моя Северная Звезда, - он поцеловал Варю, пришлось ответить на поцелуй, - давай, разве я могу мешать тебе в исполнении мечты.
Варя просто возненавидела его за самодовольную усмешку, с которой он смотрел на ее старания. Все так же улыбаясь, она сняла с него сюртук, рубашку и все остальное. С отчаянием подумалось, что Мишелю уже есть, в чем ее обвинить, а ведь это еще только начало!
- А теперь… - Варя сделала вид, что смутилась. Хотя, почему сделала вид?
Она давно уже умирала от стыда, только вот показывать этого было нельзя. Итак, настоящий стыд прячем – притворный показываем. Ужас, ужас, ужас! Так! Надо немедленно вспомнить все, что она слышала и видела в гареме.
- А теперь… милый, мне бы хотелось поиграть, - Варя ловко уклонилась от объятий Моабад-хана, почему-то обнаженный он выглядел еще опаснее, - ты не согласился бы… - она зашептала ему на ухо.
- Ну, уж нет! Моабад-хан навис над Варей, - ты думаешь, я так глуп, что позволю тебе связать меня?
- Пф! – Варя надула губки, - это же просто петли, а не узлы, твои руки будут свободными, да и не надолго это… ну не хочешь и не надо, а я-то мечтала…, - она вздохнула, - а еще больше я мечтала, как после всего этого ты меня свяжешь, только уже по настоящему…
У Моабад-хана загорелись глаза, конечно, он согласился. Ну, подумаешь петли из тоненьких чулочков привязанные к столбикам на спинке кровати. Не узлы же! А хоть бы и узлы, разве он не справиться с ними? Он со всем справиться! Вот знал же, что эта женщина будет его, и она не только сама к нему пришла, но и еще старается изо всех сил доставить ему удовольствие! Пожалуй, даже слишком старается… вон с какой радостью чулки снимала. Так поспешно… пожалуй нескольких свиданий с ней будет вполне достаточно, чтобы пресытиться. А мужа ее он все же убьет! Только сначала расскажет в подробностях, как Северная Звезда умеет ублажить мужчину.
Варя не только чулки радостно снимала – а вдруг передумает – она готова была с себя все скинуть одним махом, но – нельзя! Надо усыпить бдительность Моабад-хана, а поэтому ме-е-е-едленно расстегнуть пуговички, медленно снять платье.
- А это что? – Варя уже больше не могла терпеть, - поэтому, - возможно, голос звучал уж слишком фальшиво, но Моабад-хан ничего не заметил, он неотрывно следил за тем, как Варя обнажается, - павлиньи перья? Какая прелесть! - Варя начала развязывать сорочку, - а как тебе понравиться…
- Мне понравиться! Только давай быстрее!
Ну, что ж! Быстрее, так быстрее! Варя оббежала вокруг кровати, взяла из массивной вазы легкое длинное перо и провела по лицу Моабад-хана. Он застонал. Теперь нужно действовать просто стремительно.
- О, аллах, кто тебя этому научил, женщина?!
Варя повела перо ниже, другой рукой нащупала вазу, примерилась, отбросила перо и схватилась за концы чулок. Хорошо, что после подаренной Мишелем астролябии, она увлеклась всем морским, и, в частности, узлами! Одновременно дернула и ударила Моабад-хана вазой по голове.
Из-за того, что ей пришлось бить из неудобного положения, удар вышел слабым, но этого хватило. К тому времени, как Моабад-хан пришел в себя – надо признать, что это случилось уже минут через десять – он был надежно связан всем, что Варя сумела использовать в качестве веревки. Во рту у него был кляп, кажется, из платка. Сама же Варя приводила в порядок свою одежду.
- Так вот! – она с возмущением посмотрела на пленника, - как тебе вообще в голову пришло, что я могу изменить Мишелю, а? Я люблю мужа! А ты… ты… я тебе этого никогда не прощу!
Варя выбежала из комнаты. Моабад-хан усмехнулся. Далеко не уйдет! В доме еще есть люди. Конечно, не хочется, чтобы его увидели в таком виде, но ничего… он за все рассчитается с Варей!
***
Мишель обнимал полураздетую Юлию. Она молчала, уткнувшись ему в плечо. Плечо уже затекло, впрочем, не только плечо. Этот диван, такой, вроде бы, мягкий оказался совершенно не предназначен для того, что на нем сейчас произошло. Мишель внезапно разозлился на себя: «Маленький, говоришь! Однако это тебе совсем не помешало!» Впрочем, что злится-то? Да и не время теперь. Он поднял Юлию на руки, стараясь не скрипнуть зубами от боли в самый не подходящий момент.
- Тебе же больно! Куда ты меня понес?
- В спальню, конечно, есть же она у тебя, надеюсь? Неудобный он, диван твой!
- Мишель…
- Тс! Давай мы поговорим после.
Мишель понимал, что совсем скоро ему надо будет ехать в полк - даже не совсем скоро, а уже сейчас - но он не мог уехать вот так вот, сразу же, после поспешного соединения, да и не хотелось, по правде сказать. Он сам не ожидал такого шквала эмоций.
Спальня у Юлии, конечно, была, и Мишель донес ее туда, несмотря на все протесты и заверения, что она и сама способна дойти. Принес, поставил на пол и обнял крепко-крепко. Внутренний голос, который последние несколько минут твердил ему о том, какой грех супружеская неверность, обиженно затих. Мишель знал, что он непременно вернется, но сейчас… сейчас он не желал ни о чем думать и ничего помнить. Юлия улыбнулась впервые, с момента их встречи, искренно.
- Мишель, а тебе не пора ехать?
- Нет, - он поцеловал ее в шею.
- Я не обижусь, если ты уедешь прямо сейчас, ох….
- А ты думаешь, я могу уехать прямо сейчас? – Мишель поднял ее невесомую сорочку и провел указательным пальцем по позвоночнику.
- Не-е-ет… - Юлия еле перевела дух, - но я совсем не желаю, чтобы у тебя были неприятности из-за меня!
- Толстой догадается сказать что нужно, - пробормотал Мишель, и легонько подтолкнул Юлию к постели.
Она потянула его за собой. Сорочка полетела куда-то в сторону. Один чулок повис на спинке кровати, другой… тоже куда-то делся. Поцелуи становились все жарче. Мишель был совсем не уверен, что Толстой все правильно поймет. Раньше – да. Была у них такая договоренность лет тому двенадцать назад. Но тогда они были молоды, жили в столице, и, казалось, ничего плохого никогда не произойдет. Кавалергард мог не явиться утром в полк или по болезни, или из-за того, что задержался у дамы. Других причин они просто не знали и не желали знать. Естественно, начальству всегда говорили первое, но чаше случалось второе.
А вот сейчас… Мишель женат, они в чужой стране, идет война… Платон скорее поднимет весь полк на поиски, чем скажет, что Мишель болен. Ну, ничего! Еще время есть, правда совсем немного. Не торопиться же! Напротив… Особенно если Юлия его еще раз так поцелует… Лучше он потом поторопиться, когда ехать будет, ох… а Дымка-то! Он же ее не привязал! Эта мысль была последней. Впрочем, Мишель и не успел ее додумать до конца.
Стук в дверь раздался, когда Мишель в полудреме пытался убедить себя, что вот теперь-то совершенно точно пора, иначе… Юлия недоуменно приподняла голову.
- Кто это интересно?
- Не знаю, ты ждешь кого-нибудь?
- Нет… странно… - Юлия поднялась и пыталась отыскать сорочку.
- Думаешь надо открыть? Вон там, на комоде.
- Да. Слышишь, не уходят. Как она туда попала? – искренне удивилась Юлия, доставая сорочку.
- Я буду рядом, - Мишель тоже начал одеваться.
- Мишель! – Юлия с упреком взглянула на него, - как ты себе это представляешь?
- Прости, ну а если это те двое?
- Ты побудешь здесь в спальне, - решила Юлия, - я сейчас принесу остальную одежду и шпагу, - она смутилась, - если что ты успеешь мне помочь.
Мишелю это было совсем не по душе, но, действительно, не компрометировать же даму? Он с волнением прислушался. Потом осторожно перебрался в маленький коридорчик – отсюда до гостиной ближе, да и слышно лучше.
- Мадам Юлия де Перпеньяк? – раздался приятный мужской голос, совсем не похожий на голоса тех двух.
- Да это я.
- Извините, что я в такое время, но пока я нашел ваш дом… сначала я искал вас во время бала, но не смог найти, - мужчина извинялся только для проформы.
- Что вам угодно, сударь? – настороженно спросила Юлия.
- О, позвольте представится, - Бережнин!
- Что вам угодно, господин Бережнин?
- Я должен передать вам личную просьбу, я подчеркиваю - просьбу Его Императорского Величества Александра Павловича прибыть к нему как можно скорее!
«Просьба-то просьбой, но ужасно на приказ смахивает», - подумал Мишель.
- Я должна подумать… вы езжайте, а я...
- Нет, нет, вы должны ехать со мной, ну, конечно, в том случае, если вы решите ехать, - тон Бережнина не допускал сомнений в том, что Юлия поедет.
- Хорошо! – Юлия решилась, - я поеду. Только переоденусь.
- Ты хорошо подумала? – Мишель был встревожен.
- Мне просто стало очень любопытно, - Юлия усмехнулась, зашла за ширму и почти тут же вышла в новом платье - хуже-то все равно не будет! И потом, если бы я не согласилась, этот Бережнин наверняка не уехал бы сразу, скорее всего, решил бы подождать, не передумаю ли я. Что-то мне подсказывает, что ему приказано уговорить меня, во что бы то ни стало. Ну, а тогда он точно бы увидел твою лошадь, если, конечно, еще не заметил ее. Да и ты не смог бы уйти.
- А я и сейчас не могу! – Мишель был недоволен, сложившейся ситуацией, но ничего не мог поделать
- Можешь – вылезай в окно и уезжай, а я постараюсь задержать его, как можно дольше.
- Ты же уже переоделась? – Мишель сумрачно посмотрел на окно, - и… ты уверенна, что тебе не нужна помощь?
- Ну, он-то не знает, как быстро я умею переодеваться! – Юлия засмеялась, - Мишель, - она приблизилась и легко поцеловала его в уголок губ, - мне теперь уже ничего не страшно! Да и Александр не сделает мне ничего плохого. Уезжай! Все будет хорошо.
- Я приеду, как только смогу!
- Нет, - Юлия снова поцеловала его, - подожди моей записки, лучше нам быть поосторожнее… и уезжай же, наконец! Ох…а я так и не зашила дыру в твоем мундире.
- Ничего, - Мишель крепко поцеловал Юлию и вылез в окно. Только сейчас он вспомнил, что может и не найти Дымку.
***
Варя старалась не плакать. Нельзя сейчас! Надо выбираться из этого дома, а не реветь; но слезы слушаться не желали. Она старалась не думать о том, что ее могут снова схватить, и что тогда с ней будет. Просто шла темным коридором, прижимаясь к стене. Кажется, где-то здесь был выход, а может быть и не здесь…
- Ой! – Только и успела она сказать перед тем, как ей сзади зажали рот рукой и куда-то потащили.
Напрасно она пыталась отбиться или, хотя бы пнуть обидчика посильнее – ее не отпускали. Наконец они очутились в небольшом помещении - то ли кладовке, то ли чулане. Здесь было совсем темно. Варя с раздражением подумала, что не замечала ранее в Моабад-хане такой скупости – даже на свечах экономит, или это не скупость, а приверженность к темноте? Странно… тоже не замечала.
Незнакомец Варю отпустил, предусмотрительно отпрыгнув в сторону, и затеплил свечу.
- Здравствуйте, Варвара Петровна!
- Мартин?! Что вы тут делаете? – Варя не знала радоваться ли этой встрече… после всего, что про него рассказывали…
- Петр Иванович меня увез тогда, - Мартин грустно усмехнулся, - порасспрашивал… понял, что неизвестно мне ничего, ну и сказал, что, мол, возится со мной некогда, и что отпускает он меня ввиду искреннего раскаяния на все четыре стороны. А куда мне идти?
- И что же теперь?
- А что теперь? Жизнь моя кончена, но я вам помогу отсюда выбраться!
- Правда?! – Варя от восторга чуть было не кинулась к Мартину на шею, но одумалась.
- Только переодеть вас надо, - Мартин скептически посмотрел на Варин туалет, - а то мы и из дома не выйдем, и на улице вас могут остановить.
Переодеть Варю в мужчину оказалось совсем не так просто, как в то памятное время, когда она изображала денщика Толстого, но все же, Мартин раздобыл где-то нужные вещи.
- А почему вы сказали, что жизнь ваша кончена? – после того, как Варя благополучно покинула дом, ее настроение весьма улучшилось.
- Ну, как же, - спокойно ответил Мартин, - меня ведь обманом тогда заставили письма перехватывать, или подложные подбрасывать, ну не совсем обманом – скорее шантажом. Деваться мне было некуда, я согласился. Моабад-хан сам меня и нанял. А как меня отпустили – он снова появился. Расспрашивал, как и что. Я, конечно, сказал, что всех обезвредили, а мне удалось сделать вид, что я не при чем. Подозрения вызвал, но не более того, вот меня и отпустили. Тогда он, Моабад-хан мне предложил вступить в Орден. Я согласился. А вот теперь вас из дома увел… получается мне ни туда ни сюда нельзя больше.
- Глупости, - отрезала Варя, я поговорю с Петром, вы же меня спасли!
- Просто я не мог иначе. Как узнал, что вы в ловушку попали – решил помочь, но… - он смутился, я рад, что вы от Моабад-хана сами освободились, а то… вряд ли я сумел бы помощь оказать.
- Ничего! – Варя тряхнула головой, - все образуется, - вам я в любом случае очень признательна, - о! А вот и извозчик! Поехали!
В это время с другой стороны к пристанищу иллюминатов приближался внушительный отряд. Петр с сомнением посматривал на людей, которых привел его брат, но молчал. Если они смогут помочь… Дом был пуст, только на кухне обнаружились неохватная кухарка и мальчик лет десяти – вряд ли, они были иллюминатами. Толку от них не добились никакого.
- Может быть, это не тот дом? – Петр был мрачен.
- Тот, - уверенно ответил Иван, - знал бы ты, чего мне стоило разыскать сведения о нем, - да я все петербургское дно перелопатил лично, чтобы адрес узнать. Давай-ка, обыщем его хорошенько.
- А часть людей отправим поискать подозрительных субъектов рядом с домом, - только моих людей.
- Что ж… мои зато лучше обыск проведут, - не в обиду тебе будет сказано, братец.
Странного в доме обнаружилось немало. Петр только и успевал раздавать приказания, что и как упаковывать, однако, самой загадочной находкой оказалась спальня.
- Поправь меня, но кажется… - Иван с сомнением оглядел кровать со скомканными простынями и женские чулки, привязанные к спинке этой самой кровати.
- Я его убью, - мрачно сказал Петр, - найду и убью!
- Гм… а ты не думаешь, что это могла быть и не Варвара Петровна?
- А кто же? Да вот, - Петр поднял с пола подвязку, - полюбуйся! Ее вензель.
- А самой Варвары Петровны нет… - протянул Иван. И это очень плохо… а, главное, интересно, как они узнали о нашем прибытии, а?
- Пошли! – скомандовал Петр, - у меня времени нет совсем. Надо найти этого мерзавца, отнять у него Варвару, и как можно быстрее! У меня и так дел невпроворот.
***
Мишель успел приехать в последнюю минуту – умница Дымка никуда не ушла и домчала его до расположения полка мигом. Наверное, ей хотелось быстрее попасть в свое стойло. Однако, пришлось ехать на развод, а после еще и еще куда-то. Только к обеду хозяин, наконец, угомонился и велел расседлать Дымку.
- Ты, Мишель, где был? – Платон хлопнул друга по плечу. Сегодня его настроение было заметно лучше, чем вчера.
- Я… - Мишель не знал, что и ответить.
- А я, брат, не поверишь, до свету гулял! Так мне хорошо и покойно стало, -Платон широко улыбнулся, - хмель выветрился весь на утреннем холодке… Ну, что ты на меня так удивленно смотришь? Думал я с дамой где-то? Ну их… трещоток! Ты чего, Мишель?
Мишель тяжело опустился на стул. Ему хотелось побыть в одиночестве, не видеть сияющего Толстого. Не слышать его рассказов об утренней прогулке! И в тоже время, не хотелось оставаться одному. С того времени, как он уехал от Юлии, Мишель вел непрерывный диалог с самим собой, и успел измучиться – может быть, болтовня Толстого хоть как-то отвлечет?
Хотя, нет. Не отвлечет… Наоборот – служебные заботы отступили и навалилось отчаяние. И поделом! Сиди и мучайся теперь! И что делать, а? Никто ведь не подскажет. Стыдно-то как… Мишель видел перед собой лицо жены – то милое полусонное личико, каким он его запомнил. Варя провожала его в Петербург… ненадолго. Вот – тогда слово нарушил, хоть и невольно, теперь… изменил… как на глаза-то показаться?
Мишель закрыл лицо руками, не обращая внимания на испуганного Толстого. Сказать бы ему, но как признаться, что изменил (слово-то какое мерзкое!) Варе? Наверное, если бы Мишель был женат на ком-то другом… интересно, Платон сам убьет или подождет, пока это сделают французы? Впрочем, это было бы слишком просто - раз и умереть.
- Платон, оставь меня, пожалуйста! И не надо меня коньяком отпаивать! – Мишель еле увернулся от наполненного стакана, - со мной все… (опять ложь!) нет, Платон, со мной не все в порядке, но оставь меня, пожалуйста!
- Мишель… - Платон внимательно посмотрел на друга, - ты мне не нравишься в таком состоянии. Вчера мрачный, как туча был, сегодня вообще, как покойник выглядишь…
- Толстой… ты мне друг? Если друг, прошу тебя, не спрашивай пока ни о чем!
Платон посмотрел в глаза Мишеля и замолчал. Такие глаза у Лугина были в Петропавловке, после объявления приговора. Он был в полнейшем отчаянии, винил себя в смерти хозяина трактира… но больше он винил Великих Князей, и это тогда помогло, а сейчас…
Нет, пожалуй, таких глаз Платон еще и не видел – сейчас Мишель, похоже, винил себя во всех бедах этого мира. Что же с ним случилось-то? И на развод он последним приехал, да еще в порванном мундире… Взыскание, конечно, наложили, но не из-за этого же Мишель такой? Мало ли этих взысканий было?
«Что же со мной случилось, как же я…» - Мишель глубоко вздохнул и решил все обдумать, как следует, как бы больно не было. Первое – он мерзавец, каких свет не видывал, поскольку стал клятвопреступником дважды: нарушил и данное самому себе когда-то слово и брачный обет. И останется таковым навечно, поскольку, даже прощения вымолить у Вареньки не сможет – рассказать не посмеет. Или все же рассказать? А потом что? Не простит ведь! И будет совершенно права! А сам он простил бы такое? Каковы бы не были обстоятельства? Ох… И хоть бы кто другой, а не Юлия… И мучиться Варя будет из-за того, что это случилось именно с Юлией в сто раз сильнее.
Вот и второе – и опять-таки он мерзавец. Или надо другое слово подобрать? Подлец, пожалуй, подойдет… помочь он захотел! Знал ведь все об ее чувствах, знал! И как ей тяжело пришлось в последние месяцы, понял! И даже мысли не возникло, что потом с ней будет! Мишель сжал зубы, ему было невыносимо тяжело вспоминать как Юлия, себя не помня от страсти, называла его «любимый», а потом тихонько плакала. Полк через два дня уходит! И что, вот так вот бросить ее здесь? А что делать? Не везти же с собой? Мишель с отчаянием подумал, что впору самого себя на дуэль вызывать.
Господи! Она сейчас записку пришлет! Толстой непременно заинтересуется этим… да, Бог с ним, с Толстым, тут другое… Совершенно точно, что он обязан провести эти дни вместе с Юлией, уж на это-то она вправе рассчитывать, после того как он ночью воспользовался ее состоянием. Да! Воспользовался! Она была измучена, напугана, ее преследовали, ей угрожали… а он, зная об этом, полез с поцелуями.
Тогда это, почему-то, казалось единственно правильным решением. Как наваждение какое-то. Нежность, жалость, участие, и (чего греха таить) – желание, слившись воедино, - заставили Мишеля совершить этот безрассудный поступок. И вот теперь, по его вине будут несчастны две женщины – Юлия и Варя, если он, конечно, расскажет об этом жене.
Расскажет и заставит страдать… Потому что, если одну ночь еще можно хоть как-то оправдать, то всему остальному оправдания нет и быть не может. Эти два дня, которые он проведет с Юлией, могут отравить Варе всю оставшуюся жизнь. О, боже! А если Юлия… если она ждет от него признаний в любви?! Она, конечно же, ничего не скажет, но… Вот и выходит, что он, вместо того, чтобы помочь, сделал Юлию еще несчастнее, чем прежде!
Нет… хотя бы Варю он от этого убережет! Не скажет ничего… и прощения, значит, не вымолить! Что ж… привыкайте, господин Лугин, теперь вам всю жизнь мерзавцем и подлецом быть! Никто с вас этот грех не снимет.
- Мишель! Мишель же! Очнись! Чего ты стонешь? – Платон уже с ужасом тряс друга, - тут тебе предписание принесли, прямо от государя!
***
Сначала Варя поехала к себе на квартиру – посмотреть, как там дети. Однако, детей не было. Дверь открыл незнакомый мужчина. Варя похолодела. Мартин напрягся.
- Варвара Петровна? – поинтересовался мужчина.
- Да это я. Что вам угодно? Тьфу ты! Что вы делаете в моей квартире?! Я кричать буду! – Варя совсем запуталась, и тут накатил страх – Где мои дети?!
- Успокойтесь, успокойтесь! – дети ваши у Петра Ивановича, а вот и записочка от него. Забрал он, значит, деток. А нас с Сидоровым тут оставил, на случай, если вы вернетесь. Да вы заходите, что же, через порог?
Варя трясущейся рукой взяла записку. Вот еще! Она же не совсем из ума выжила, чтобы сейчас в квартиру входить… хотя, если вспомнить все сегодняшние приключения… Гм, записка, похоже, действительно от Петра, хотя что мешает иллюминатам поделать его почерк? «Варя, дети с Ольгой, поезжай к ним. Мой человек тебя проводит. Петр».
- Я поеду к Петру Ивановичу домой!
- Вот и хорошо! А я вас провожу.
- Нет, - Варя отскочила в сторону, - меня есть кому проводить! Вот месье Брок!
- Но Петр Иванович…
- Я сама ему все объясню! – Варя уже бежала по лестнице, увлекая за собой Мартина.
- Почему вы убежали от него? – отдышавшись, спросил Мартин уже в экипаже.
- Мартин, а вдруг… вдруг это не человек Петра? Я испугалась… вот сейчас приедем к нему домой, а там посмотрим.
- Гм, Варвара Петровна, а может быть, я вас провожу, да и…
- И не думайте! Я вас никуда не отпущу!
Варя почти силой затащила Мартина в дом к Ольге. Первым человеком, которого они встретили, была Лина.
- Мои дети…? – у Вари вдруг сильно заколотилось сердце.
- Здесь, здесь ваши детки, спят уже, - Лина не смотрела на Варю, она смотрела на Мартина, и он съеживался под этим взглядом.
Варя, впрочем, не обращала внимания, что творится у нее за спиной. Она бежала к детям. И только, когда взяла на руки Ваню, поцеловала спящую Лизу и обняла Алешку – он-то, конечно же, не спал – только тогда, она позволила себе заплакать.
- Петя, говорю же тебе – не было ничего! – Варя отвернулась от кузена.
- Послушай… я не выспрашиваю у тебя подробности, - Петр устало вздохнул, - просто мы так и не нашли этого мерзавца. Людей его похватали, а он опять пропал! Мне нужно знать, как тебе удалось бежать! И… Варя… когда я его найду… я с ним за все поквитаюсь!
- Опять ты об этом! – Варя закусила губу, - да, говорю же, тебе не было ничего!
- Хорошо! – Петр не стал спорить, - не было, так не было, я понимаю… тебе трудно говорить об этом… Варя… Мишель ничего не узнает, я ему не скажу.
- Знаешь… - Варя посмотрела на Петра в упор, - я ему сама все расскажу - и хватит об этом!
Она приняла это решение внезапно, сначала хотела промолчать, но потом вспомнила те злополучные письма. Нет! Хватит! Она и так наделала кучу ошибок и глупостей. Она достаточно обманывала Мишеля, может быть, все эти нынешние неприятности именно из-за того, что она не говорила мужу всей правды? Надо рассказать, непременно! И про письма и… про Моабад-хана. Все равно дойдут до Мишеля слухи, пусть Петр ничего и не скажет, но сам-то он уверен… Мишель должен все узнать от нее!
Мишель открыл пакет. Прочел. Удивился. Прочел еще раз.
- Что там у тебя? – Толстой заглянул через плечо.
- Мне надо срочно уезжать. Император приказал мне ехать с поручением в Россию, вернее с несколькими поручениями.
- Вам надлежит выехать не позднее, чем через два часа, - подал голос вестовой.
- Странно… отчего тебя отправили? – Платон удивленно покрутил головой, - а вы все еще здесь? Вы все сказали? Так идите!
- Да, я все сказал, - вестовой сумрачно взглянул на Толстого, - но я должен неотлучно находиться при господине Лугине до его отъезда, таков приказ. И проводить его до первого ночлега.
- Ну и ну! – Платон присвистнул, - я-то думал это поощрение, хотя не понятно за что, а это…
- Будьте так любезны, подождите в другой комнате, - попросил Мишель, - думаю, это не будет нарушением приказа.
- Хорошо… - вестовой чуть помедлил, потом вышел и даже прикрыл дверь.
- Мишель, что ты натворил? – зашептал Платон, - скажи мне, что происходит.
- Платон, - Мишель прикрыл глаза, потом решительно взглянул на друга, - выполни, пожалуйста, мою просьбу… даже не одну, наверное…
- Конечно!
- Тебе нужно будет передать записку, которую я сейчас напишу и… может быть, будет нужно проследить, чтобы двое мерзавцев получили по заслугам, ну, это если, они решаться снова…
- Кому передать? – Платон удивленно взглянул на Лугина, - какие мерзавцы? На что решатся? Говори толком!
- Записку надо передать мадам Юлии, - Мишель как будто в воду ледяную с обрыва прыгнул.
- Что?! – у хозяйки, от крика Платона, наверняка, какая-нибудь вазочка разбилась в буфете, - она здесь? Ты опоздал на развод… император тебя спешно отсылает… мадам Юлия… Мишель!!!
_________________ Третье тысячелетие наступило. Увы, на те же грабли...
|