Адъютанты любви

мы не лечим болезнь, мы делаем ее приятной
Текущее время: 29-03, 09:44

Часовой пояс: UTC + 4 часа




Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 3 ] 
Автор Сообщение
 Заголовок сообщения: "Наша" Персия
СообщениеДобавлено: 21-08, 14:21 
Не в сети
Дама Сердца Его Ироничного Величества
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 15-12, 20:23
Сообщения: 9425
500 русских против 40 000 персов: невероятная история об отряде полковника Карягина

Изображение

Поход полковника Карягина против персов в 1805-ом году не похож на реальную военную историю. Он похож на приквел к "300 спартанцев” (40 000 персов, 500 русских, ущелья, штыковые атаки, "Это безумие! — Нет,это 17-ый егерский полк!”). Золотая страница русской истории, сочетающая бойню безумия с высочайшим тактическим мастерством, восхитительной хитростью и ошеломительной русской наглостью. Но обо всем по порядку.


В 1805 году Российская Империя воевала с Францией в составе Третьей коалиции, причем воевала неудачно. У Франции был Наполеон, а у нас были австрийцы, чья воинская слава к тому моменту давно закатилась, и британцы, никогда не имевшие нормальной наземной армии. И те, и другие вели себя как полные идиоты и даже великий Кутузов всей силой своего гения не мог переключить телеканал "Фэйл за фэйлом”. Тем временем на юге России у персидского Баба-хана, с мурлыканием читавшего сводки о наших европейских поражениях, появилась Идейка.

Баба-хан перестал мурлыкать и вновь пошел на Россию, надеясь рассчитаться за поражения предыдущего, 1804 года. Момент был выбран крайне удачно — из-за привычной постановки привычной драмы "Толпа так называемых союзников-криворуких-чурбанов и Россия, которая опять всех пытается спасти”, Петербург не мог прислать на Кавказ ни одного лишнего солдата, при том, что на весь Кавказ было от 8 000 до 10 000 солдат.

Поэтому узнав, что на город Шушу (это в нынешнем Нагорном Карабахе. Азербайджан знаете, да? Слева-снизу), где находился майор Лисаневич с 6 ротами егерей, идет 40 000 персидского войска под командованием Наследного Принца Аббас-Мирзы (мне хочется думать, что он передвигался на огромной золотой платформе, с кучей уродов, фриков и наложниц на золотых цепях, лайк э Ксеркс), князь Цицианов выслал всю подмогу, которую только мог выслать. Все 493 солдата и офицера при двух орудиях, супергерое Карягине, супергерое Котляревском и русском воинском духе.Они не успели дойти до Шуши, персы перехватили наших по дороге, у реки Шах-Булах, 24 июня. Персидский авангард. Скромные 10 000 человек. Ничуть не растерявшись (в то время на Кавказе сражения с менее чем десятикратным превосходством противника не считались за сражения и официально проходили в рапортах как "учения в условиях, приближенных к боевым”), Карягин построил войско в каре и целый день отражал бесплодные атаки персидской кавалерии, пока от персов не остались одни ошметки. Затем он прошел еще 14 верст и встал укрепленным лагерем, так называемым вагенбургом или, по-русски, гуляй-городом, когда линия обороны выстраивается из обозных повозок (учитывая кавказское бездорожье и отсутствовавшую сеть снабжения, войскам приходилось таскать с собой значительные запасы).

Персы продолжили атаки вечером и бесплодно штурмовали лагерь до самой ночи, после чего сделали вынужденный перерыв на расчистку груд персидских тел, похороны, плач и написание открыток семьям погибших. К утру, прочитав присланный экспресс-почтой мануал "Военное искусство для чайников” (”Если враг укрепился и этот враг — русский, не пытайтесь атаковать его в лоб, даже если вас 40 000, а его 400″), персы начали бомбардировать наш гуляй-город артиллерией, стремясь не дать нашим войскам добраться до реки и пополнить запасы воды. Русские в ответ сделали вылазку, пробились к персидской батареи и повзрывали ее нахрен, сбросив остатки пушек в реку, предположительно — с ехидными матерными надписями.

Впрочем, положения это не спасло. Провоевав еще один день, Карягин начал подозревать, что он не сможет перебить всю персидскую армию. Кроме того, начались проблемы внутри лагеря — к персам перебежал поручик Лисенко и еще шесть засранцев, на следующий день к ним присоединились еще 19 хиппи — таким образом, наши потери от трусливых пацифистов начали превышать потери от неумелых персидских атак. Жажда, опять же. Зной. Пули. И 40 000 персов вокруг. Неуютно.

На офицерском совете были предложены два варианта: или мы остаемся здесь все и умираем, кто за? Никого. Или мы собираемся, прорываем персидское кольцо окружения, после чего ШТУРМУЕМ близлежащую крепость, пока нас догоняют персы, и сидим уже в крепости. Там тепло. Хорошо. И мухи не кусают. Единственная проблема — нас по-прежнему десятки тысяч караулят, и все это будет похоже на игру Left 4 Dead, где на крошечный отряд выживших прут и прут толпы озверевших зомби.

Left 4 Dead все любили уже в 1805-ом, поэтому решили прорываться. Ночью. Перерезав персидских часовых и стараясь не дышать, русские участники программы "Остаться в живых, когда остаться в живых нельзя” почти вышли из окружения, но наткнулись на персидский разъезд. Началась погоня, перестрелка, затем снова погоня, затем наши наконец оторвались от махмудов в темном-темном кавказском лесу и вышли к крепости, названной по имени близлежащей реки Шах-Булахом. К тому моменту вокруг оставшихся участников безумного марафона "Сражайся, сколько сможешь” (напомню, что шел уже ЧЕТВЕРТЫЙ день беспрерывных боев, вылазок, дуэлей на штыках и ночных пряток по лесам) сияла золотистая аура БП, поэтому Карягин просто разбил ворота Шах-Булаха пушечным ядром, после чего устало спросил у небольшого персидского гарнизона: "Ребята, посмотрите на нас. Вы правда хотите попробовать? Вот правда?”.

Ребята намек поняли и разбежались. В процессе разбега было убито два хана, русские едва-едва успели починить ворота, как показались основные персидские силы, обеспокоенные пропажей любимого русского отряда. Но это был не конец. Даже не начало конца. После инвентаризации оставшегося в крепости имущества выяснилось, что еды нет. И что обоз с едой пришлось бросить во время прорыва из окружения, поэтому жрать нечего. Совсем. Совсем. Совсем. Карягин вновь вышел к войскам:

-Друзья, я знаю, что это не безумие, не Спарта и вообще не что-то, для чего изобрели человеческие слова. Из и так жалких 493 человек нас осталось 175, практически все ранены, обезвожены, истощены, в предельной степени усталости. Еды нет. Обоза нет. Ядра и патроны кончаются. А кроме того, прямо перед нашими воротами сидит наследник персидского престола Аббас-Мирза, уже несколько раз попытавшийся взять нас штурмом. Слышите похрюкивание его ручных уродов и хохот наложниц?

Это он ждет, пока мы сдохнем, надеясь, что голод сделает то, что не смогли сделать 40 000 персов. Но мы не сдохнем. Вы не сдохнете. Я, полковник Карягин, запрещаю вам дохнуть. Я приказываю вам набраться всей наглости, которая у вас есть, потому что этой ночью мы покидаем крепость и прорываемся к ЕЩЕ ОДНОЙ КРЕПОСТИ, КОТОРУЮ СНОВА ВОЗЬМЕМ ШТУРМОМ, СО ВСЕЙ ПЕРСИДСКОЙ АРМИЕЙ НА ПЛЕЧАХ. А также уродами и наложницами.

Это не голливудский боевик. Это не эпос. Это русская история, птенчики, и вы ее главные герои. Выставить на стенах часовых, которые всю ночь будут перекликаться между собой, создавая ощущение, будто мы в крепости. Мы выступаем, как только достаточно стемнеет!

Говорят, на Небесах когда-то был ангел, отвечавший за мониторинг невозможности. 7 июля в 22 часа, когда Карягин выступил из крепости на штурм следующей, еще большей крепости, этот ангел умер от офигевания. Важно понимать, что к 7 июля отряд беспрерывно сражался вот уже 13-ый день и был не сколько в состоянии "терминаторы идут”, сколько в состоянии "предельно отчаянные люди на одной лишь злости и силе духа движутся в Сердце Тьмы этого безумного, невозможного, невероятного, немыслимого похода”.

С пушками, с подводами раненых, это была не прогулка с рюкзаками, но большое и тяжелое движение. Карягин выскользнул из крепости как ночной призрак, как нетопырь, как существо с Той, Запретной Стороны — и потому даже солдаты, оставшиеся перекликаться на стенах, сумели уйти от персов и догнать отряд, хотя и уже приготовились умереть, понимая абсолютную смертельность своей задачи.

Продвигавшийся сквозь тьму, морок, боль, голод и жажду отряд русских… солдат? Призраков? Святых войны? столкнулся с рвом, через который нельзя было переправить пушки, а без пушек штурм следующей, еще более лучше укрепленной крепости Мухраты, не имел ни смысла, ни шансов. Леса, чтобы заполнить ров, рядом не было, не было и времени искать лес — персы могли настигнуть в любую минуту. Четыре русских солдата — один из них был Гаврила Сидоров, имена остальных, к сожалению, мне не удалось найти — молча спрыгнули в ров. И легли. Как бревна. Без бравады, без разговоров, без всего. Спрыгнули и легли. Тяжеленные пушки поехали прямо по ним.

Из рва поднялись только двое. Молча.

8 июля отряд вошел в Касапет, впервые за долгие дни нормально поел, попил, и двинулся дальше, к крепости Мухрат. За три версты от нее отряд в чуть больше сотни человек атаковали несколько тысяч персидских всадников, сумевшие пробиться к пушкам и захватить их. Зря. Как вспоминал один из офицеров: "Карягин закричал: «Ребята, вперед, вперед спасайте пушки!»

Видимо, солдаты помнили, КАКОЙ ценой им достались эти пушки. На лафеты брызнуло красное, на это раз персидское, и брызгало, и лилось, и заливало лафеты, и землю вокруг лафетов, и подводы, и мундиры, и ружья, и сабли, и лилось, и лилось, и лилось до тех пор, пока персы в панике не разбежались, так и не сумев сломить сопротивление сотни наших.

Мухрат взяли легко, а на следующий день, 9-го июля, князь Цицианов, получив от Карягина рапорт: „Мы все еще живы и три последние недели заставляем гоняться за нами половину персидской армии. P.S. Борщ в холодильнике, персы у реки Тертары", тут же выступил навстречу персидскому войску с 2300 солдат и 10 орудиями. 15 июля Цицианов разбил и прогнал персов, а после соединился с остатками отрядами полковника Карягина.

Карягин получил за этот поход золотую шпагу, все офицеры и солдаты — награды и жалованье, безмолвно легший в ров Гаврила Сидоров — памятник в штаб-квартире полка.

P.S.

В заключение считаем не лишним прибавить, что Карягин начал свою службу рядовым в Бутырском пехотном полку во время турецкой войны 1773 года, и первые дела, в которых он участвовал, были блистательные победы Румянцева-Задунайского. Здесь, под впечатлением этих побед, Карягин впервые постиг великую тайну управлять в бою сердцами людей и почерпнул ту нравственную веру в русского человека и в себя самого, с которой впоследствии он, как древний римлянин, никогда не считал своих неприятелей.

Когда Бутырский полк был двинут на Кубань, Карягин попал в суровую обстановку кавказской прилинейной жизни, был ранен при штурме Анапы и с этого времени, можно сказать, не выходил уже из-под огня неприятеля. В 1803 году, по смерти генерала Лазарева, он был назначен шефом семнадцатого полка, расположенного в Грузии. Здесь, за взятие Ганжи, он получил орден св. Георгия 4-ой степени, а подвиги в персидской кампании 1805 года сделали имя его бессмертным в рядах Кавказского корпуса.

К несчастью, постоянные походы, раны и в особенности утомление в зимнюю кампанию 1806 года окончательно расстроили железное здоровье Карягина; он заболел лихорадкой, которая скоро развилась в желтую, гнилую горячку, и седьмого мая 1807 года героя не стало. Последней наградой его был орден св. Владимира 3-ей степени, полученный им за несколько дней до кончины.

http://planeta.moy.su/blog/500_russkikh ... 6-26-22966

_________________
Третье тысячелетие наступило.
Увы, на те же грабли...

Изображение


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения:
СообщениеДобавлено: 21-08, 14:23 
Не в сети
Дама Сердца Его Ироничного Величества
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 15-12, 20:23
Сообщения: 9425
Это мы уже обсуждали, но все равно :) Пусть будет.

Изображение

В январе 1826 года император России Николай Павлович, который незадолго до этого вступил на престол, серьезно озаботился состоянием отношений России с Персией.
Резонно считая позиции России на Востоке довольно сильными и не желая возрождать какую-либо конфронтацию, Николай I в самых дружественных выражениях написал персидскому шаху послание, в котором подтверждал желание России продолжать мир, основанный на Гюлистанском трактате 1813 года.
С этим письмом был отправлен князь Александр Сергеевич Меншиков, а следом за ним, с подарками для шаха, откомандировали поручика Носкова.
Российский император делал это не для того, чтобы умаслить восточного владыку, купив его расположение дарами. Нет, положение России после победы над войсками Наполеона было прочным как никогда, а Персия к тому моменту уже ослабила свои позиции и не могла быть серьезным противником.
Сделано это было от щедрот российского импператора и на удивление «неверным».
А удивляться было чему. Поручик Носков, кроме всего прочего, вез шаху... хрустальную кровать с фонтанами, сделанную на петербургском стеклянном заводе, - настоящее произведение искусства, вызывающее всеобщее удивление.

21 февраля поручик Носков выехал из Санкт-Петербурга в сопровождении двух мастеровых для присмотра за хрустальной кроватью в пути и для сборки ее по прибытии на месте, так как для сохранности в дороге она была разобрана на части и упакована в ящики.
В Рязани, из-за начавшегося бездорожья, ящики пришлось с саней перегрузить на телеги. По прибытию в Астрахань и дождавшись конца ледохода, 17 апреля ящики с даром персидскому шаху отправили на специальном военном транспорте к берегам Гилянской провинции.

10 мая, прибыв в Персию, поручик Носков три дня прождал разрешения чиновников на выгрузку груза с транспорта, а наконец-то выгрузив его, узнал, что достаточного количества повозок для дальнейшей транспортировки нет...
1 июня из Тегерана прискакал замбурекчи-баши (начальник шахской артиллерии на верблюдах) по имени Гаджи-Магмет-Хан, который и занялся подготовкой обоза к дальнейшему пути. А путь предстоял по суше до самого Тегерана.
Но внезапно маршрут следования обоза был изменен - предстояло двигаться по воде до селения Менджиле, а уже оттуда, на арбах - до города Султании, куда в то время направлялся сам шах.
Это изменение маршрута сильно помешало планам поручика Носкова, который кроме задачи по доставке даров российского императора имел еще и разведывательные цели по пути следования обоза. И особенно интересовал его город Рящ...
Поручик узнал, что в Ряще в данный момент находится сын шаха Аяг-Мирза, и, якобы желая выразить почтение отпрыску царствующего дома, напросился в гости. Аяг-Мирза прислал приглашение, воспользовавшись которым, Носков выяснил удобные пути и характер оборонительных сооружений.

Получив от Меншикова предписание, Носков вместе с переводчиком - тифлисским армянином Шиомом 21 июня на лодках по рекам Тамерут и Кизил-Узень (Сефизура) отправился в Султанию.
В пути из-за климата все заболели лихорадкой. Также резко ухудшилась политическая обстановка: не посоветовавшись с шахом, его сын Аббас-Мирза и зять Алаяр-Хан выступили против России.
По дороге в Султанию поручика Носкова догнала вторая депеша Александра Сергеевича Меншикова, которая предписывала везти дары прямо в Тегеран, без заезда в Султанию, поэтому, добравшись до селения Менджиле, посольство направилось, уже по суше, в Казбин.
Путь пролегал по горам через перевалы Хорасана. Большинство повозок развалились и часть обоза пришлось тащить буквально на руках. Через семь дней пути обоз прибыл в Казбин, где в полной мере и сказалось неприязненное отношение к России: простой народ, подстрекаемый муллами, неоднократно учинял буйства и грозил всем смертью.
Шахские чиновники также внесли свой вклад в это дело - притворно улыбались, а сами всеми способами противодействовали продвижению посольства, когда вдруг помог прежде не очень старательный Гаджи-Магмет-Хан. Испугавшись гнева шаха, который был неизбежен в случае гибели российского посольства, он тайно вывел поручика вместе с его спутниками из Казбина и спрятал их в местечке в 40 верстах от города, а сам занялся постройкой новых повозок для продвижения обоза с дарами.
Весь дальнейший путь до Тегерана, из-за непрекращающейся лихорадки, посланники проделали на носилках. Прибыв в Тегеран, оба мастеровых умерли от лихорадки, а Носкову удалось выздороветь благодаря деятельному участию в его судьбе английского поверенного в делах шаха господина Виллока.
После некоторого облегчения болезни Носков был призван во дворец шаха для сборки кровати, в помощь ему были даны персидские мастера. Руководствуясь чертежами и рисунками, сделанными еще в Петербурге, поручику удалось собрать изысканное ложе, которое и было установлено во внутренних покоях дворца, прямо напротив тех, где уже находились другие, более ранние дары российского императора, в том числе хрустальный бассейн.

Одно только омрачало жизнь поручика Носкова – он, по сути, находился на положении пленника и в Россию его отпускать не хотели.
Однако после распространения слухов о победе русского оружия при Шахморе и Елизавет-поле отношение к поручику изменилось кардинальным образом, но все-таки ему пришлось провести в «золотой клетке» еще два месяца.
Николай I«Первой ласточкой», принесшей приятные известия, оказался главный евнух шаха Ману-чар-Хан, который объявил поручику о скором прибытии шаха в Тегеран и о его желании видеть российского посланника, привезшего дары.
Так и произошло: в самый первый день своего прибытия в столицу шах осмотрел кровать и в восторге заявил, что и у китайского императора такого чуда не бывало. В заключение любознательный владыка задался таким вопросом - а на каком же ложе покоится российский император, если такое дарит?

С помощью английского посланника господина Макдональда, который замолвил за своего российского коллегу словечко, у поручика состоялась долгожданная аудиенция у шаха. Тот сделал массу комплиментов кровати, России, лично поручику Носкову и, горько сожалея, извинился за своих родственников, хулиганивших, конечно же без его ведома, на южных окраинах России.
Конечно же, как владыка щедрый и справедливый, шах не только отпустил поручика Носкова домой по кратчайшему пути, но и богато одарил: персидский орден Льва и Солнца II степени, 1000 таманов (монет), две кашемировые шали, почетное персидское платье и прочее, и прочее.
В свою очередь Носков с удовольствием принял предложение шаха вернуться на родину, а вот от подарков отказался, мотивируя это тем, что ему на это необходимо заручиться разрешением российского императора.
Шах не преминул поставить своим подданным в пример благородство и бескорыстие поручика и сам решил обратиться к императору российскому за таким позволением.
Обратный путь поручика был триумфален – шахские градоначальники, прежде подстрекавшие народ к убийству русского посольства, были крайне учтивы и гостеприимны, на что видимо повлияло как покровительство шаха, так и успехи русских войск.
12 февраля 1827 года поручик Носков вступил в границы государства российского.
Император Николай Павлович, выслушав доклад поручика, наградил его переводом в гвардейский генеральный штаб, орденом Святого Владимира IV степени и еще высочайше пожаловал 500 червонцев.
А в 1828 году, по заключении мира с Персией, вместе с персидским принцем Хозрев-Мирзой прибыли в Санкт-Петербург и подарки поручику Носкову от шаха. Император российский разрешил Носкову принять все дарованное, а орден Льва и Солнца II степени велел носить, как положено по уставу.
Вот так-то...

http://www.planet-x.net.ua/history/hist ... _tron.html

_________________
Третье тысячелетие наступило.
Увы, на те же грабли...

Изображение


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: "Наша" Персия
СообщениеДобавлено: 03-10, 23:48 
Не в сети
Дама Сердца Его Ироничного Величества
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 15-12, 20:23
Сообщения: 9425
Русские дезертиры в Персии

1800-1829.
Инструкторы.
Становление иранской регулярной армии в первой трети XIX в. проходило под активным влиянием извне и во многом определялось соперничеством противоборствующих западных держав на Ближнем и Среднем Востоке. Если теоретические познания в области западноевропейской военной мысли Аббас-мирза приобрел из оттоманских источников (позже использовались также русские и французские тексты) , то практическое обучение войск ему помогали осуществлять иностранные военные специалисты. Русские, французские, английские офицеры поочередно пытались организовать персидскую армию на европейский образец. Одна система сменяла другую, и каждая, в свою очередь, встречала препятствия вследствие зависти, интриг, невежества, жадности, лености и подкупности тех жителей Востока, которых эти системы должны были превратить в европейских офицеров и солдат.
Есть указания на то, что первоначально иранцы сделали ставку на русских военных специалистов – опытных, находящихся «под рукой» и, наконец, дешево обходящихся (1). Из беглых русских солдат и офицеров разных полков и команд Аббас-мирза составлял особые части инструкторов «для введения и утверждения системы недавно принятой воинской дисциплины». Как доносил генерал-майор Несветаев Гудовичу 4 ноября 1807 г., «17-го егерского полка бежавший в Персию офицер Лисенко [о нем см. ниже] в Нахичеване Персов обучает регулярству; почему шах-задэ [принц] приказал Хусейн-хану Эриванскому склонять солдат к побегу и доставлять к нему дезертированных». Но уже в феврале 1808 г. русский разведчик «в Тавризе [Тебризе] видел несколько человек Французов [капитаны пехоты, Вердье, и инженеров, Лами] , которые обучают набираемое шах-задэ войско из разных бродяг, называемых сарбаз, на Европейский манер и сверх того делают чертежи на пушечные лафеты и ящики». Тем не менее, и в декабре 1808 г. англичане смогли увидеть в Ширазе (куда французов не пустили) 30 русских пленных при наместнике, под началом их офицера Русс-хана («русского хана»). Им было «велено муштровать персидские войска, набранные и экипированные на русский манер» (по меньшей мере два батальона) (2).

1. Calmard J. Les reformes militaires sous les Qajar. P. 21-22; Cronin S. Importing Modernity: European Military Missions to Qajar Iran. P. 204; Drouville G. Voyage en Perse. T. 2. P. 92. Морье постоянно упирает на то, что солдатам новонабранных персидских регулярных войск в Фарсе и Азербайджане было приказано брить бороды и одеваться в «русскую униформу», «полный костюм русских солдат» (например, алого цвета), в которую облачились (согласно приказу из Тегерана) и Аббас-мирза, и принцы – 1808-1809 гг. (Morier J. A Journey through Persia. P. 40, 41, 115, 187). Друвиль, однако, указывает, что обучаемые русскими персидские части принца просто получили «платье одинакового цвета, застегнутые на груди», и штыки на ружья, а также вместо патронной сумы кожаный мешочек для патронов, крепящийся впереди на поясе (Drouville G. Voyage en Perse. T. 2. P. 92-93).
2. АКАК. Т. III. С. 236, 455; Бобровский П.О. История 13-го Лейб-гренадерского Эриванского Его Величества полка за 250 лет. 1642-1892. Ч. 3. СПб., 1893. С. 151; С. 229. Прим. 161; Друвиль Г. Путешествие в Персию. Ч. 1. С. 47; Шостакович С.В. Дипломатическая деятельность А.С. Грибоедова. С. 60; Busse H. Abbas Mirza. P. 82; Morier J. A Journey through Persia. P. 40, 125; Idem. Second voyage en Perse, en Arménie et dans l’Asie-Mineure, fait de 1810 a 1816. T. 2. Paris, 1818. P. 7. Sacy S., de. [Рец. на:] Voyage en Perse. P. 342; Sykes P. A History of Persia. Vol. 2. P. 312. Очевидец в 1829 г. видел на севере страны множество русских дезертиров, обучавших персидские войска (Alcock T. Travels in Russia, Persia, Turkey, and Greece, in 1828-9. London, 1831. P. 95). Э. Месмер и сэр Д. Шейл ошибочно полагали, что «первыми учителями» персов были французы (Mesmer E. De l’armee reguliere. P. 110; Sheil M.L. Glimpses of Life and Manners in Persia. With Notes on Russia, Koords, Toorkomans, Nestorians, Khiva, and Persia. London, 1856. P. 380). Роберт Кер Портер (1817-1820 гг.), пытаясь представить соотечественников в лучшем свете, утверждал, что вскоре после кончины Ага-Мохаммад-хана «русские дезертиры были приняты на службу наместника Тебриза, где попытались организовать несколько батальонов; но, похоже, без особого успеха». Потом, по его словам, уже Аббас-мирза в 1800 г. проделал тот же эксперимент с помощью «нескольких русских дезертиров». Но принц «едва ли преуспел выучить немногих из числа его людей взводным учениям, маршировать в шеренгах и разворачиваться по приказу», когда в стране появились французские офицеры, а затем и англичане (Ker Porter – Travels in Georgia, Persia, etc. // The Quarterly Review. Vol. XXVI. № LII. London, 1822. P. 445). Наконец, сами персы объявили реорганизаторами своей армии … султана Селима, который «прислал в Персию посольство, целью которого было дать совет Шаху реорганизовать армию» (Смирнов К. Русско-персидская война 1803-1813 годов. С. 43). Европейская же военная система, уверяли подданные шаха, была в свое время заимствована у мусульман и посему изначально была одобрена пророком (Brydges H.J. The Dynasty of the Kajars. P. 308)! С такой же логикой персы позднее заявляли, что их военные униформы европейского типа были скопированы с образцов древнеперсидского военного костюма, запечатленного на рельефах из Персеполя (Floor W. Art (Naqqashi) and Artists (Naqqashan) in Qajar Persia // Muqarnas. 1999. Vol. 16. P. 135).


Рота, батальон, полк.
«Русские, – говорил Аббас-мирза, – соседи и враги наши; рано или поздно война с ними неизбежна, а потому нам (лучше) ближе знакомиться с их боевым учением, чем с учением англичан» (1). В силу этих соображений персидское правительство, «зная храбрость русских солдат» (2), всегда охотно принимало («с великими выгодами») в свои войска русских дезертиров, бежавших из кавказских полков, «изменив присяге и отечеству». Так, например, из отряда полковника П.М. Карягина в июне 1805 г. передались персам (3) обер-офицер (30-летний поручик 17-го егерского полка Емельян Корнилович Лисенко), 4 унтер-офицера и 53 рядовых, егерей и мушкетер. Русские, вступившие в иранскую армию, пользовались особым расположением Аббас-мирзы (который вообще «старался переманивать на персидскую службу офицеров разными посулами» и был с пленными «очень человечен») и стали первыми учителями регулярных частей шах-задэ (см. выше). Среди беглецов оказался в 1802 г. штаб-трубач Нижегородского драгунского полка вахмистр Самсон Яковлевич Макинцев (1780-1849). Обратив на себя внимание наследного принца, он был зачислен наибом (прапорщиком), а потом и султаном (капитаном) в эриванский полк. Он «скоро понял выгоду, которую он может извлечь из своих соотечественников, находившихся тогда в Персии и много содействовал к составлению из них особого отдела персидских регулярных войск, который поступил под его управление». Собрав в свою часть около 150 соотечественников, к 1808 г. Макинцев «не мог не обратить на себя внимания Аббас-мирзы, который на смотру, произведенном полку в Тавризе, до того остался доволен обмундировкою и выправкою дезертиров, что пожаловал его майорским чином». (Русские источники еще в 1826-1828 гг. именуют Макинцева – уже полковника, сарханга – майором; к тому времени он был возведен в шахское достоинство, так что его называли Самсон-хан.) Впрочем, можно предположить, что уже с 1806 г. существовала «образцово-инструкторская» Русская рота в Тавризе под началом Лисенко (предположительно, убит при разгроме на Араксе под Мигри в 1810 г.) (4), потом присоединенная (?) к отряду Макинцева. Через некоторое время численность дезертиров достигла уровня половины личного состава эриванского полка, после чего Аббас-мирза образовал из них отдельный батальон (под началом Самсон-хана) в составе своей гвардии, назвав его Багадеран (Бехадыран), «Богатырский», т.е. гренадерский. Когда это произошло, неясно, но, видимо, после 1808 г., когда приток дезертиров значительно усилился (5) в ходе Эриванского похода Гудовича. «Само собою разумеется, что русский солдат, хотя и преступный и бежавший из своего отечества по разгулу или своеволию, был несравненно способнее к отправлению обязанностей регулярной военной службы, чем ленивый Персиянин, не понимавший ни пользы дисциплины, ни необходимости подчиниться ей; и потому, не трудно угадать, что наши перебежчики приобрели в короткое время доверие и внимание персидского правительства, а этого было уже достаточно, чтобы придать им и вес и значение в народе, выгоды, которые они не только сохранили, но и увеличили смелостью и сметкою, свойственными в такой степени русскому человеку». Одно время Багадеран вырос до 2-х батальонного полка, но конец его процветанию положили кампании 1810-1812 гг. Уже в ночном бою у переправы на Араксе (1810 г.) участвовало до 70 дезертиров – большей частью переколоты, а трое взятых в плен (адъютант, поручик и рядовой) повешены «за измену вере и отечеству» (6). «Наших дезертиров 50» было в составе батальона сарбазов, атаковавшего русский пост 7 февраля 1811 г. в деревне Шегаузе. При Асландузе (19-20 октября 1812 г.) погибло немало дезертиров, а 28 их взяты в плен (осуждены «кратким военным судом» и повешены). Наконец, неизвестное число солдат – до сражения, а после боя – казачий урядник с 56 нижними чинами Троицкого полка (плененными в начале этого года под Султанабадом) (7), явились «с раскаянием» в русский лагерь (и распределены по полкам Кавказской линии). Остатки полка (400 чел. с серхенгом Мирза-Ахмед-Кашани) вскоре были разгромлены в Аркевани, потеряв еще 52 чел. пленными. Часть военнопленных и дезертиров была выдана России при заключении мира в 1813 г. Но, вопреки словам Г. Друвиля, русский батальон не перестал существовать. Российское дипломатическое ведомство констатировало «нежелание персидского правительства возвратить храбрецов, которых оно принудительно завербовало в батальоны, предназначенные служить образцом для персидских войск и способствовать укреплению их дисциплины» (8).
Итак, батальон комплектовался из военнопленных и «Русских беглых солдат с дополнением из Армян» и местных несториан, с офицерами из русских и уроженцев Закавказья (но Э.В. Бриммер упоминает офицера, видимо, из персов). По словам очевидца, то был «народ все прекрасный, рослый, чистый и старый». Большая часть личного состава сохраняла христианскую веру, хотя после 1819 г. формально приняла ислам, спасаясь от выдачи (9) в Россию. Самсон-хан установил в батальоне суровую дисциплину. Но, при своевременном удовлетворении жалованьем, дозволении жениться (на армянках и халдейках) и жить в собственном доме, при щедрых обещаниях потенциальным рекрутам, это означало, что во время нахождения русских войск в самой Персии, на границе с нею или вообще в Закавказье постоянно случались побеги. Средняя цифра (по данным о 17-м егерском/7-м карабинерном полку) – в 1810-е г. до 30 чел. в год (чаще всего летом, когда бывали экспедиции и походы), позже до 20 и более чел.; по 20-й артиллерийской бригаде – 5-10, максимум 14-15 чел. (1807 г.) в год. Иногда побеги до того учащались (так, незадолго до начала войны из 2 рот 7-го карабинерного на границе бежали 27 чел.), что приходилось платить поимщикам за каждого представленного беглеца. По данным А.Ф. Ланжерона, солдаты из ополченцев, направляемые после 1807 г. в кавказские полки, служили плохо, «многие бежали и были очень полезны персам». «Да и как было тогдашнему солдату не соблазниться на подстрекательства Персиян? Тут тяжелая лямка на долгие годы, а там дорогая свобода и жен вволю!». Более того, «подсылаемые из Персии шпионы подговаривают их тайно на побег» льстивыми обещаниями, порой даже спаивая солдат и захватывая их силой. Дошло до того, что в 1820 г. в вербовке дезертиров (из 42-го егерского полка) для Русского батальона были уличены возвращавшийся в Иран после поездки по Кавказу британский капитан артиллерии Эдвард Уиллок, брат английского поверенного в делах в Персии Генри Уиллока, и его спутник армянин Садык (10). Русское командование в 1821 г. оценивало Багадеран «более нежели в 2 т.». Цифра явно завышена – более достоверные указания: 800 чел. (по Роберту Кер-Портеру, 1817-1819 гг.); 950 чел. (по Хеттлеру – служил в персидской армии в 1819-1821 гг.); 800-1000 чел. (1822 г.). Новая война снова сократила численность батальона, но в результате активного пополнения пленными и беглецами (11) он к 1829 г. насчитывал уже 1400 чел. и фактически представлял 2-х батальонный полк (12).
Организация «Русского батальона» установилась к началу 1820-х гг. Дезертиры делились на семейных и холостых. Семейные (около 200 чел.), осевшие на полученном участке земли, составляли батальонный резерв, и у них же квартировали холостые дезертиры, когда «богатырей» распускали по домам. Но случалось это нечасто, т.к. батальон нес караулы во дворце наследника: «Аббас-Мирза имеет к ним [дезертирам] большую доверенность, составил из них внутреннюю свою стражу и вверил им особу свою». В военное время добровольцы из числа семейных чинов формировали одну роту, присоединявшуюся к четырем постоянным ротам (до 4 взводов каждая) из холостых. Батальонный оркестр – лучший в персидской армии – составляли 30 музыкантов (13).
Перед началом второй русско-иранской войны Макинцев отказался сражаться против соотечественников. «Мы, – заявил он, – клялись на святом евангелии не стрелять против своих одноверцев и клятве нашей не изменим». Тем не менее, Аббас-мирза взял Самсон-хана с собой в поход «с условием…, что полк его будет в резерве». Однако, Багадеран участвовал в осаде Шуши (где «особенно дерзко наступал» при вылазках гарнизона), сражался при Елизаветполе (где «нашим беглецам, взятым в плен, не давали пощады»), отличился при Аштараке (17 августа 1827 г.), где, «рассказывают…, беглый, прежде чем схватиться в рукопашную с нашим солдатом, начинал окликом: «Ты какой губернии?» (14).
Униформа батальона соответствовала принятой в эриванских частях (зеленые куртки). Несомненно, к 1817 г. носились персидские мундиры и обычные меховые шапки сарбазов, основное внешнее отличие от которых заключалось в прическе – длинные волосы. Позднее принявшие ислам дезертиры отрастили бороды и зюльфы. Лейтенант Д.Э. Александер в июле 1826 г. наблюдал «корпус из 300 русских, выстроенных напротив шатра посланника, чтобы приветствовать его. Они составляют часть армии Аббас-мирзы и одеты в зеленые куртки с красной отделкой; обычные овчинные шапки на их головах и широкие белые шаровары, поверх которых надеты черные сапоги. Выглядят они весьма внушительно, их возглавляет майор, выглядящий благородно грузин. Рядовые получают туман в месяц, ежедневную порцию хлеба и мяса и спиртное в небольшом объеме». Сам Макинцев в 1828 г. разъезжал «в своего изобретения мундире, с генеральскими эполетами, пожалованными ему Аббас-мирзой за дело при Эчмиадзине [Аштаракский бой]». Его офицеры носили русские эполеты, временный запрет на использование которых последовал только в мае 1828 г. Возможно, именно к командному составу части относится замечание о том, что Самсон-хан «обмундировывает всех [дезертиров] на русский образец», или же, скорее, речь идет о засвидетельствованной к 1828 г. практике ношения «оными беглыми Российских знаков отличия» (15).
1. Нельзя, однако, не привести свидетельство Ж.Б. Танкуаня о том, что Аббас-мирза пожелал, чтобы его дезертиры и майор (Макинцев) обучались той же французской тактике, что и сарбазы, поместив их, как и персов, под начало Вердье (Tancoigne J.M. Lettres sur la Perse. P. 166). Известно, что вместе с французом (инженерный капитан Вердье) Эриванскую крепость в 1808 г. укреплял «по всем европейским военным правилам» «бежавший подполк. Кочнев» (Присоединение Восточной Армении к России. С. 463, 482). Вряд ли можно согласиться с версией С. Кронин о том, что именно французы стали инициаторами создания отдельной части дезертиров (Cronin S. Importing Modernity: European Military Missions to Qajar Iran. P. 205).
2. Янжул М.А. 80 лет боевой и мирной жизни 20-й артиллерийской бригады 1806-1886. Исторический очерк войны и владычества русских на Кавказе. Т. 1. Тифлис, 1886. С. 73.
3. Аббас-мирза позже открыто предлагал русским «вступить в его службу, обещая им важные награды» (Зубов П. Подвиги русских воинов. Т. 1. Ч. 2. С. 123).
4. То, что Русская рота существовала уже к концу 1806 г., видно из записки побывавшего на приеме у Аббас-мирзы в Тавризе адъютанта Гудовича майора Степанова (4 января 1807 г.): «Посмотрел на Лисенка и наших солдат, в ружье стоявших, до ста человек, в тонких мундирах. Шах-зада невероятно хорошо их содержит и любуется ими» (Внешняя политика России XIX и начала XX века. Серия 1-я. Т. 3. М., 1963. С. 489). См. также выше о Лисенко в Нахичеване (1807 г.). «Известно, что на службе у Баба-хана есть рота, образованная из русских дезертиров, во главе с офицером», – отмечается в записке С.М. Броневского, представленной товарищу министра иностранных дел 23 ноября 1808 г. (Внешняя политика России XIX и начала XX века. Серия 1-я. Т. 4. С. 414; Присоединение Восточной Армении к России. С. 475). «Офицер», скорее всего, поручик Лисенко, а не вахмистр Макинцев. О судьбе Лисенко см.: Бобровский П.О. История 13-го Лейб-гренадерского Эриванского Его Величества. Ч. 3. С. 270. Прим. 50 (бывший там же Кочнев, однако, спасся).
5. Побеги «к стыду всего воинства умножились», – констатировал приказ при пароле 1 декабря 1808 г. (Утверждение русского владычества на Кавказе. С. 304). Это указание подтверждается свидетельством персидского хрониста (Смирнов К. Русско-персидская война 1803-1813 годов. С. 47).
6. Даже тех трех в ночном бою взяли в плен только «по объявлению их себя Русскими» (АКАК. Т. IV. С. 946-947). Еще двое дезертиров пойманы при ночной атаке под Ахалкалаки на персидско-турецкий лагерь в том же году – «один 15-го Егерского полка, а другой Кабардинского мушкетерского, который показывает себя захваченным в плен в Карталинии» (Там же. С. 737). Взятых в бою при Кара-Бабе (1808 г.) «семь человек наших беглых, служивших у персиян, сражавшихся вместе с персиянами», Гудович «приказал прогнать жестоко шпицрутеном, отчего оные по нескольких днях после померли» (АКАК. Т. III. С. 261; Записки о службе генерал-фельдмаршала графа И.В. Гудовича, составленные им самим // Кавказская война: истоки и начало. 1770-1820 годы. СПб., 2002. С. 84). Смертную казнь через повешение за дезертирство ввели только в 1809 г. (Янжул М.А. 80 лет боевой и мирной жизни 20-й артиллерийской бригады. С. 74).
7. Сами персы заверяли, что им досталось в том бою около 800 или 820 пленных (фактически, около 510) с «большим количеством офицеров» (реально, восемь офицеров 3-го батальона). «С пленными обошлись хорошо, оказали им большие милости, а затем всех их вместе с трофеями отправили в Тегеран к Шаху. Большинство русских обратилось в ислам и из них был составлен полк, названный енги-мусульмани (новые мусульмане)» (Смирнов К. Русско-персидская война 1803-1813 годов. С. 60-61). Точнее, эти пленные пополнили уже существующую часть из дезертиров.
8. АКАК. Т. V. С. 693, 695, 698, 702; Берже Ад.П. Самсон Яковлев Макинцев и русские беглецы в Персии // Русская старина. 1876. № 4. С. 772-774; Бобровский П.О. История 13-го Лейб-гренадерского Эриванского Его Величества. Ч. 3. С. 152, 226-227, 270, 282, 299, 303; Приложения. С. 310-311 (дезертиры 1805 г.); Внешняя политика России XIX и начала XX века. Серия 2-я. Т. 2. С. 187; Друвиль Г. Путешествие в Персию. Ч. 1. С. 47; Ч. 2. С. 120-121; Записки Н.Н. Муравьева-Карского // Русский архив. 1886. № 4. С. 485; Кибовский А. «Багадеран». С. 26; Он же. Багадеран: Батальон русских дезертиров в персидской армии // Родина. 2001. № 5. С. 81-82; Попова О.И. Грибоедов-дипломат. М., 1964. С. 138; Потто В.А. История 44-го драгунского Нижегородского Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича полка. Т. 2. СПб., 1893. С. 59-60 (Макинцев), 116 (плененный при Асландузе драгун-дезертир доставлен в полк и повешен); Присоединение Восточной Армении к России. С. 556; Смирнов К. Русско-персидская война 1803-1813 годов. С. 34, 66; Соллогуб В. Биография генерала Котляревского. С. 120; Тучков С.А. Записки 1766-1808 // Кавказская война: истоки и начало. 1770-1820 годы. СПб., 2002. С. 307 (случай с Лисенко, по его словам, был известен «каждому солдату»); Ханыков Н. Очерк служебной деятельности генерала Альбранда. Тифлис, 1850. С. 16; Drouville G. Voyage en Perse. T. 2. P. 126, 127 (офицеров русского полка назначал Аббас-мирза); Heidenstamm. Tableau de la Perse. P. 214 (ошибочно пишет о двух полках русских дезертиров); Sacy S., de. [Рец. на:] Voyage en Perse. P. 344; Tancoigne J.M. Lettres sur la Perse. P. 165-166.
9. Этому персидское правительство всячески противилось (как, например, в 1817 г., и спустя 11 лет выдачу пленных производило «чрезвычайно медленно»), но периодически было вынуждено уступать давлению России. Так, в 1819 г. А.С. Грибоедов вывел из Персии 158 дезертиров (Берже Ад.П. А.С. Грибоедов в Персии и на Кавказе. 1818-1828 // Русская старина. 1874. № 10. С. 279-280; Попова О.И. А.С. Грибоедов в Персии, 1818-1823 гг. М., [1929]. С. 11-16, 43-72, 86-92), а в 1829 г. заручился даже обещанием о выдаче Самсон-хана, чему помешала преждевременная кончина посла (АКАК. Т. VII. С. 659; Попова О.И. Грибоедов-дипломат. С. 138). В 1818 г. Россия в обмен на полную выдачу военнопленных и дезертиров даже была готова предложить Аббас-мирзе «несколько артиллерийских батарей, артиллеристов и, если потребуется, унтер-офицеров и офицеров» – инструкторов для обучения персидской артиллерии и пехоты (Внешняя политика России XIX и начала XX века. Серия 2-я. Т. 2. С. 225).
10. Об инциденте с Уиллоком см.: Попова О.И. Грибоедов-дипломат. С. 25-26; Семенов Л.С. Россия и международные отношения на Среднем Востоке. С. 71-72; Черейский Л.А. Пушкин и Северный Кавказ. Ставрополь, 1986. С. 105-106 (ошибочно именует Уиллока Джорджем – ту же ошибку повторяет: Аринштейн Л.М. Английский путешественник о встрече с Пушкиным // Временник Пушкинской комиссии. 1976. Л., 1976. С. 142); Шостакович С.В. Дипломатическая деятельность А.С. Грибоедова. С. 55, 64-66. Ср.: Орлик О.В. Декабристы и внешняя политика. С. 153 (ошибочно полагает, что Генри Уиллок собирался «создать в 1820 г. из пленных «русский батальон» в составе армии Аббас-Мирзы»).
11. «Находящийся в Тавризе батальон Русских беглецов, состоящий в команде так называемого майора Самсона…, – с некоторым недоумением признавался в сентябре 1828 г. генерал-майор Панкратьев, – ежедневно усиливается вновь прибывающими в Тавриз дезертирами, как из Нахичеванской области, так и из вверенного мне отряда» в Хое (АКАК. Т. VII. С. 642). Также батальон пополнили пленные Аштаракского боя из отряда Красовского (Ханыков Н. Очерк. С. 15). Пленные кампании 1826 года (из 320 чел. к концу ноября осталось 260, «прочие умерли от болезней и непомерного изнурения») были возвращены шахом русским (Посольство поручика Носкова в Персию с хрустальною кроватью // Исторический вестник. 1887. № 11. С. 435).
12. АКАК. Т. VI. Ч. 2. С. 238, 880; Т. VII. С. 647, 649; Берже Ад.П. Самсон Яковлев Макинцев. С. 772-775; Бобровский П.О. История 13-го Лейб-гренадерского Эриванского Его Величества полка. Ч. 3. С. 151, 184; Он же. История 13-го Лейб-гренадерского Эриванского Его Величества полка за 250 лет. 1642-1892. Ч. 4. СПб., 1895. С. 23, 67; Бриммер Э.В. Служба артиллерийского офицера, воспитывавшегося в 1 кадетском корпусе и выпущенного в 1815 году // Кавказский сборник. Т. XVI. Тифлис, 1895. С. 7, 14-15 («вот русские солдаты, что к нам в батальон пришли – ни один не умел ничего делать! Только много пили араку»); Воспоминания А.С. Гангеблова // Русский архив. 1886. № 6. С. 240, 247, 248; Записки графа Ланжерона. Война с Турцией 1806-1812 гг. // Русская старина. 1910. № 9. С. 568; Записки Н.Н. Муравьева-Карского // Русский архив. 1886. № 4. С. 485; 1888. № 11. С. 405; Кибовский А. «Багадеран». С. 26-27; Он же. Багадеран. С. 83, 86; Салихова Д.Б. Российско-иранские отношения. С. 147; Янжул М.А. 80 лет боевой и мирной жизни 20-й артиллерийской бригады. С. 50, 74; Busse H. Abbas Mirza. P. 82 (Кер Портер); Calmard J. Les réformes militaires sous les Qâjâr. P. 22 (Хеттлер); Fraser J.B. An Historical and Descriptive Account. P. 302, 303 (дезертиры – «единственная боеспособная единица армии Аббас-мирзы»).
13. Берже Ад.П. Самсон Яковлев Макинцев. С. 774; Кибовский А. «Багадеран». С. 26-27; Он же. Багадеран. С. 83; Погодин М.П. А.П. Ермолов. С. 227-228.
14. Андреев В. Воспоминания. С. 21, 57; Берже Ад.П. Самсон Яковлев Макинцев. С. 775; Воспоминания А.С. Гангеблова. С. 241; Гржегоржевский И.А. Генерал-лейтенант Клюки-фон-Клугенау... // Русская старина. 1874. № 9. С. 143; Потто В.А. Кавказская война. Т. 3. Ставрополь, 1994. С. 68. А.В. Кибовский полагает, что в кампанию 1826 г. батальон дезертиров (при Елизаветполе на правом фланге пехотной линии, под общим командованием командира гвардейского батальона Аббас-мирзы Касум-хана (Касим-хана) – сдался в Эривани) присоединился к действующей армии 30 августа (Кибовский А. «Багадеран». С. 27; Он же. Багадеран. С. 84-86).
15. АКАК. Т. VII. С. 625; Берже Ад.П. Самсон Яковлев Макинцев. С. 774; Воспоминания А.С. Гангеблова. С. 241; Записки Н.Н. Муравьева-Карского // Русский архив. 1886. № 4. С. 485; Кибовский А. «Багадеран». С. 28-29; Alexander J.E. Travels. P. 172.

_________________
Третье тысячелетие наступило.
Увы, на те же грабли...

Изображение


Вернуться к началу
 Профиль  
 
Показать сообщения за:  Поле сортировки  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 3 ] 

Часовой пояс: UTC + 4 часа


Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 0


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения

Найти:
Перейти:  
cron
Powered by Forumenko © 2006–2014
Русская поддержка phpBB