В рамках культурно-исторической программы Юлька, Хома и я посетили вотчину Пети Черкасова - музей истории политической полиции. Расположен он на Гороховой улице (в советские времена она была улицей Дзержинского, а потом снова получила прежнее название) в старинном особняке, возведенном в конце XVIII века Джакомо Кваренги для лейб-медика императрицы Екатерины барона Фитингофа.
После смерти первого владельца особняк был выкуплен городской казной у его наследников, и с 1804 года в нем расположились «губернские присутственные места», то есть часть администрации Санкт-Петербурга. Сюда ходили на службу будущие декабристы Кондратий Рылеев и Иван Пущин. С 1877 года дом передается санкт-петербургскому градоначальнику, для служебной квартиры которого со стороны двора пристраивается пятый этаж. В помещении бывших присутственных мест размещаются Отделение по охране общественной безопасности и спокойствия ("охранка"), а по соседству – губернское жандармское управление. Правда, затем они сменили адреса, причем Охранное отделение переехало в 1906 году в бывшую квартиру Александра Сергеевича Пушкина на набережную Мойки, 12.
Именно в доме на Гороховой Вера Засулич стреляла в градоначальника генерала Федора Трепова. Сюда привозили покушавшихся на жизнь императора Александра II народовольцев. После Трепова его кабинет занял жандармский подполковник Георгий Судейкин (несмотря на столь скромный чин, фактически являвшийся руководителем российской политической полиции), впоследствии убитый собственным агентом – знаменитым провокатором Сергеем Дегаевым... В этом же доме в течение 80 дней заседала Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем, а ее председатель, «рыцарь революции» Феликс Дзержинский сидел в кабинете Трепова и Судейкина... До окончания строительства широко известного «большого дома» на Литейном проспекте в старом особняке располагались питерские подразделения ВЧК и ОГПУ. Здесь в подъезде дома был застрелен председатель Петроградской чрезвычайной комиссии Урицкий.
В столь одиозном месте и музейные бабушки особой породы. Жандармско-чекистская выучка в них чувствуется. Прямо на входе мы были построены для строгого инструктажа – как именно следует перемещаться по музею и в каком порядке осматривать экспонаты. Верхние вещи (а это были отнюдь не польты-шубы, а легкие курточки, на которые обычно в музеях и внимания не обращают) было указано за отсутствием гардеробщицы аккуратно сложить на банкетку рядом с бабушкой. Пытались даже покуситься на мою сумку. После чего все мы были снабжены распечатанными на принтере книжицами с описанием музейной экспозиции (все что висит на стенках почему-то не снабжено табличками), несмотря на попытки объяснить, что нам достаточно и одной книжицы, еще две будут только мешать фотографировать. Сопротивление не помогло – с третьей книжицей (причем на английском языке) бабушка гналась за нами через два зала.
Начать было велено с кабинета Дзержинского
Вот он, этот кабинет (реконструкция в интерьерах конца 19 века):
Далее конечно «Отец-основатель» всего и вся
Голубой жандармский мундир
Архивы
Указ о казни декабристов
О том, как лучше бдить в России в связи с европейскими безобразиями
Наезд на Дельвига
Жандармские награды
Прадедушка бронежилета
Небо в клеточку, друзья в полосочку
Тюремное расписание и ключ от камеры
Филерский альбом начала ХХ века
Агенты, работающие «под прикрытием»
Оружие террористов
Репортажные рисунки с казни первомартовцев
Список-фолиант разыскиваемых в 1890 году
Обложка дела об убийстве Столыпина
Господин с известной нам фамилией Лопухин. Биографию имел бурную:
аристократ, сделавший блестящую юридическую карьеру и в 1902 году занявший пост директора Департамента полиции, призывал своих непосредственных начальников — В. К. Плеве, а потом и П. А. Столыпина — ликвидировать политическую полицию и отказаться от услуг провокаторов. После убийства великого князя Сергея Александровича, за непринятие должных мер по его охране Лопухин был снят с должности. Всероссийскую известность Лопухин приобрел в 1909 году, после того как он подтвердил Владимиру Бурцеву факт провокаторства Азефа. По обвинению «в оказании содействия тайной революционной организации» был приговорен к пяти годам каторжных работ, замененных ссылкой в Сибирь, где он и пробыл до 1912 года, когда влиятельные родственники выхлопотали для него помилование.