Адъютанты любви

мы не лечим болезнь, мы делаем ее приятной
Текущее время: 28-03, 15:08

Часовой пояс: UTC + 4 часа




Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 35 ]  На страницу Пред.  1, 2
Автор Сообщение
 Заголовок сообщения:
СообщениеДобавлено: 22-01, 21:09 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 15-12, 22:45
Сообщения: 17149
Шмон так и так будет. убийство не замнешь, но тяжелое ранение тоже.
думаю теперь Спартаку одна дорога - лечь на дно.


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения:
СообщениеДобавлено: 26-01, 00:42 
Не в сети
Дама Сердца Его Ироничного Величества
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 15-12, 20:23
Сообщения: 9425
Ой! Продолжение! Ура!
А со шмоном... тогда се же легче было выкрутится, имхо.

_________________
Третье тысячелетие наступило.
Увы, на те же грабли...

Изображение


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения:
СообщениеДобавлено: 20-03, 20:46 
Не в сети
VIP в агентуре маркиза д'Арни
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 15-12, 22:09
Сообщения: 8147
Откуда: Москва. Кремль.
*** *** ***

В окнище штабной палатки из-под откинутой холщовой занавеси виднелся окаймленный зеленью берег Салгира, на котором под боком у наместника татарского хана, близ почившего в веках Неаполя скифского, расстилался походными пирамидами лагерь Долгорукова. Уже минуло три, шел четвертый год, как сидением в Крыму умирял край своим кулаком и покровительствовал рукой Петербурга князь Василий Михайлович. Неустроенность и чехарда в делах татарских, проистекавшая от смуты оттоманской, порядком вымаривала дух старого военачальника. Препорученное ему охранение крымского полуострова и прилегавших к нему границ империи составляло неотменно первую цель неусыпного бдения, однако, как и всякая наипервейшая задача, она в свой черед рождала хитросплетения второстепенных, порой более изощренных и трудно преследуемых нежели первая. Уже давно отгремела пушечная пальба, и стихли полковые молебны за здравие князя, высохла от слез земля, облитая радостью встреч с земляками и сородичами, прежде томившимися на невольничьих базарах Кафы, испит с новым ханом щербет и кофей, а покою Долгорук-паше все не видать. Когда под маршем его выступавших по степи солдат уже горела пыль у ворот Ор-Капу (прим. – Перекоп), прежний хан из рода Гиреев, сведав о приближавшемся штурме, малодушно взял весть в толк и, с проворством сев на изготовленный для него гальон, поспешно отбыл в Румелию. Пребывавший при нем беем прозорливый Сагиб-Гирей ничем против гяуров не подействовал, ворота им отворил, чем за пособление свое не только снискал со стороны князя благоволение, но и милостивое обращение к брату своему Шагин-Гирею, стоящему над ногаями. Проворные татарские вельможи, коим прежде оттоманы в золотых гурушах на харчи отказали, немало не осерчав на позорное бегство прежнего хана, быстро снюхали свой авантаж, и не прошло и двух недель, как к Долгорукову из Карасу-Базара явился ширинский мурза с присяжным листом, изъявлявшим покорность и решимость отдаться в покровительство русской императрицы. Порта, чью шею уже давно отягчало ярмо Гиреев, препятствий явных чинить не стала и покамест себе преданную креатуру не сыскала, затаилась как ленивый зверь в норе, но прежде нового хана саном все же пожаловала. Получивший инвеституру в знак султанского согласия, избранный себе татарами в правители Сагиб-Гирей сел на ханский трон как на необъезженную лошадь, да еще с поводами в руках татарских мурз, то и дело затягивающих их в разных стороны. Положение хана все более напоминало то беспомощное и жалкое состояние, в котором обычно пребывает глупое растерянное животное, ожидающее уготованное ему чужой волей жребия, скрытно побиваемое оттоманскими батогами и открыто соблазняемое медовыми калачами из рук Долгорукова. Петербургскими рескриптами уполномочен был князь крымских обитателей от Порты отложить, да с таким условием, чтоб по татарским правам и обрядам оставшись при своей прежней вольности Российской империи врагом, а державе Отоманской приятелем не быть. Императрица препоручала Василию Михайловичу употреблять старание и попечение в изобретении способов развязать этот Гордианский узел силой его искусства и терпения. Однакож народы татарские избавленные из поносной неволи и попечением стражи Долгорук-паши сохраняемые, к удивлению и крайнему сожалению князя по малой разборчивости, выгодности настоящего жребия не почувствовали и принялись заискивать у порога Счастья. Опасаясь ли мести Порты в случае торжества последней, татарская партия взялась за покаянные послания, в которых изъявляла раскаяние в прежнем поведении. Светлейший же и славнейший Сагиб-Гирей высокопочтенный приятель, как величал его в письмах генерал-аншеф, по испытаниям все более выказывал слабость и неспособность, сочетая, по рассуждению князя, последние дни на престоле. Признав власть султана в духовных делах, он поставил себя в положение похожее на состояние человека над чей головой висит большой и плохо прикрепленный камень, могущий всякую минуту его задавить. Подданные же его по непостоянству своему и скотскому нраву обрели возможность делать беспрерывные возмущения как сами по себе, так и султановыми происками. Сновавшие повсюду лазутчики и конфиденты Долгорукова изо дня в день доносили, что ставленник Порты Девлет-Гирей татарских мурз наущает, и не ровен час, как мнимый хан, обратившись по воле султана нареченным взамен настоящему, в собольей шапке, с турецким хаттишерифом * явится в край. Гордианский узел с каждым днем приобретал многое в схожести со змеиным клубком, совать руку в который было смертельно опасно. И вот выжидавший доселе зверь, заворочавшись, облизнулся.

В девять поутру барабанщики пробили на молитву, и все чины при шпагах вышли на плацдармы. Священники прочитали обыкновенно положенные в сие время молитвы с коленопреклонением. Протрубили по окончанию арию, затих глухой барабанный бой, и к полудню заспешили к лагерным пикетам курьеры с рапортами от постов. Они быстро поочередно, выпрыгивая из стремян, спешивались, громко перекрикивались с друг с другом и, получив наставления, так же стремительно, как и являлись в лагерь, исчезали. С реки потянуло свежестью, и белая опушка над золотым шитьем шляпы пушно заколыхалась. В темно-зеленом вседневном мундире, отличавшем его сиятельство от прочих в инфантерии лишь пуговицами на обшлагах, Василий Михайлович, позабыв о жалящей ноги подагре, отставил стул прочь. Выдававшимся в застегнутом камзоле тучным животом, он склонился над столом, на котором были разложены прибывшие донесения. В одних сообщали о внезапных нападениях и вероломном побитии, иные просили укрепления, другие испрашивали, как наилучше распорядиться оружием и людьми, ждали скорых уведомлений. Водя коротким плотным пальцем по исчерченным полотнам карт и планов, князь что-то неспешно вымерял, после так же медленно рисовал карандашами, исподлобья наблюдая, как его походный шатер постепенно заполнялся штаб-офицерами. Воин с малых лет, он внушал преданность и расположение многим, но одновременно с тем, многие и почитали его состарившимся в прежних традициях, полным закоренелого упрямства стариком. Опасались промедления и укоренения турка.
- Сбылись тяжкие заключения, что приближения судов к таманскому берегу означает вступление на корабли войска приготовленного оттоманами к предприятию на Крым, - начал генерал-аншеф. - Александр Александрович (прим. Прозоровский) отправился в Судак для обозрения. Как осведомимся, где от судов неприятель войска расположил, так и мы выступать станем. А пока господа исход не решен, прошу полки в исправности и готовности к походу содержать. Охранение обозов решил я препоручить князю Курагину. Пошлите за ним!
- Дозвольте, - встрял вперед Василия Михайловича один из офицеров. – Дозвольте, Ваше сиятельство, мой батальон на поиски неприятеля отрядить. Сноровисты черти стали, быстры … Ежели османы у южного берега на якорь встать решаться, то умысел их наперед виден…
- … и чтобы каждый знал свою меру, сколько вершков, свое место, под кем и выше кого стоит, в которой шеренге, - протянул князь и, не поднимая глаз, продолжил вычерчивать линии на плане.
За спиной Черкасова на все лады переливался насмешливый шепоток, однако реприманда князя горячности Ивана Егоровича не остудила.

Молодую женщину в полусне, обессиленную уложили на плетево, выстилавшее повозку. Застучали по каменистым буграм тяжелые деревянные колеса, и парусиновый верх на обручах затрепетал, дернулся и мерно заколыхался. Потянули свою ношу две разномастные, со вспаренными от зноя спинами косматые лошаденки. Вейсгауф, уже по привычности здешних мест поджавши ноги, расположился на подстилке подле Ясимин в полутени, серой чернотой укрывшей его лицо. Лишь изредка, когда повозка дрожа поваливалась из стороны в сторону, и солнечные лучи жаркими пятнами бросались ему в лицо, он нехотя, противясь природе, брезгливо пощуривался, но глаз не смеживал, и не оставлял глядеть на обретавшуюся в беспамятстве жертву. Не имея нужды блюсти обыкновенную ему на людях манеру держаться, и не наблюдая вокруг зрителей, кто бы мог разгадать его натуру, он устало вскинул крепкий подбородок и скрестил на груди руки. По неровному дрожащему движению его глаз можно было заключить, что он стал перебирать в памяти до мельчайшей частности все события, наложившие отпечаток на его теперешний нрав. Иногда взгляд на мгновение замирал в одной точке, как будто останавливался на воображаемых событиях, и глаза уродливо по бычачьи увеличивались, зрачки расширялись, желваки на скулах безобразно вздергивались, а губы кривились не то в дикой злобе, не то от жесточайшей обиды, разбередившей топь нутра. После терзание отпускало, он бросал голову на грудь, и лицо пергаментное от бессонницы с искрасневшими коймами век, искалеченное мучительностью долгих переживаний, разглаживалось. Герман вздыхал, и на место уродливой маски заступали, попеременно сменяя друг друга, то хмурость, то задумчивость. Он глядел на лежащее перед ним женское тело, на неподвижное спящее лицо, черные сомкнутые ресницы и полуоткрытый, тяжело вдыхавший, с сухими губами рот, и ужасался той одержимости, что вселилась в него и все более с каждым днем захватывала разум. «Как же слаб человек, - думал он – как слаб, и пускай даже самый сильный, и как же мало ему надо для поражения!» Он размышлял и не мог обнаружить ответа на то, как простое и очевидное соединение членов и жил, плоти и крови, - сосуд, наполненный духом, способен вожделеть и безвозвратно, и кончено порабощать ему подобное. Болезненно и горькой злобой ныло в груди. Он подобрал разбросанный по грубой плетеной постилке широкий узорчатый подол, и обернул им заголившиеся под шароварами её тонкие щиколотки, охранительно тем укрыв телесную слабость. Он хотел притронуться к костяному молочному горбку над ступней, но так и не решился, и его охватила дрожь. Он снова протянул руку к лежащей Ясимин, однако одернул как вор, словно обжегшись, боясь разоблачения своей уничижительной страсти, стыдясь её. Он ревновал к самому себе, ревновал мелочно и даже к своим пальцам, которые вопреки его воле, опасливо скользили по складкам одежды, повторяя за ними изгибы тела, быстро перебирали мягкость волос, бросались трогать горячую гладкую кожицу на лбу. Дикое ощущение, внезапно накинувшееся и окончательно поглотившее его, было сродни тому, что испытывает капризный ребенок, в чьих руках оказалась диковинная вожделенная игрушка. Сейчас он вновь обладал всем ее существом в мельчайшей подробности, и одержимость, обуявшая Германа, рожденная от этого понимания, вдруг испугала его своей жестокой неукротимостью и непредсказуемостью. Он задышал порывисто и резко, сжал кулак и больно ударил им по облуку несколько раз, ссадив кожу в кровь, закусил его. Сидевший на переду широкоскулый с выразительной смуглой физиономией и смышлеными юркими глазами, молодой татарин обернулся. Зрачки Вейсгауфа сжались в маковые крупицы, и он, быстро вскочив на колено, в отместку за нарушенное уединение со всей силой пнул разоблачителя в спину.
- Нечего тут глазеть! – прохрипел Герман. - Не за то уплачено!
Татарчонок насмешливо подмигнул господину, расправил занывшее плечо и стянул низенькую круглую баранью шапку, после отвернулся, и прихватил кнутом по выпиравшим ребрам скотины.

Дорога тянулась неспешно. Все так же мерно постукивали в пыли колеса повозки, все так же продолжал дрожать желто-белый от солнца парусиновый верх. Гулял пахучий от цветов и степной травы ветер. Курчавые кипенные облака стояли над теплым и душистым воздухом, тянувшимся с садов и моря. Миновали серые камни террас, а вместе с ними и спрятанные в увитых змеистыми стеблями виноградников черепицы покатых крыш. Саженные хворостом изгороди, разбросанные на плоскогорбых пригорках, поросших песочно-зелеными комьями травы, редели и вскоре исчезли. Дорога расплылась широтой, холмами с вытоптанными желтыми склонами и скоро вывела на безлесную травную с кустарниками прогалину. Вдалеке над зеленью деревьев в бело-голубом мареве вздъялись острые стрелы минаретов.
- Не гони, недалеко осталось! Ишь, всю печенку растряс! Стой! – грубо окрикнул Вейсгауф татарчонка. Тот обернулся и, испуганно заморгав, поспешно одернул поводы. Остановились у высокого каменистого склона в сырой прохладе. Герман вынул из-за пазухи небольшой флакон и опрокинул на платок. Испрыскав его сладко пахнущими каплями, он нагнулся к Ясимин ближе. Дыхание было сдавленным и глубоким. Он отер ее щеки дрянным снадобьем, и они болезненно заалели. Последовал глубокий вздох, и он расслышал, как из ее горла вырвался загрудинный хрип, который тут же осекся. Затрепыхались, словно у изловленной бабочки крылья, черные ресницы. Румянец залил лицо Ясимин, и Вейсгауф быстро отнял от губ платок, оставляя на них неприятный приторный привкус. Поджидая скорое пробуждение, он подложил ей под голову перетянутые бичевой верблюжьи шкуры. Тут заслышался далекий глухой конский топот, и Герман, обеспокоенный его приближением, подался к задку и поспешно спрыгнул на землю. Показался верховой. Он ехал шибкой рысью, переходящей вскачь, был в русском мундире, и по всей наружности унтер-офицер. Заприметив впереди путников, он придержал лошадь, обернул ее тяжелый жилистый круп к недвижимой повозке и, привстав в стременах, замахал рукой в белой лосиной перчатке кому-то навстречу. Вейсгауф выжидающе привалился к холодному камню и запахнул сюртук. Поволоклись обозные телеги с рассаженными на них людьми, уложенными погребцами и кульями, навьюченные мешками и тюками кобылы. Позади них, на малом расстоянии неспешно вышагивали верховые - два обер-офицера и черного полку три гусара. Герман с любопытством и мальчишечьей завистью рассматривал с желтыми галунами чепраки под ними, золотые дрожащие шнурки на черных дуламах, и васильковые без лацканов кафтаны драгунов. Опасение погони как последствия из утреннего происшествия с князем Курагиным исчезло окончательно, когда промеж беглого шага он заприметил коляску, по сторону которой на кровной лошади в партикулярном европейском платье ехал известный ему господин. Наклоняясь с седла, он обращался то к кампанейскому писарю, то к юноше, возможно сыну, но чаще к женщине, несмотря на зной, с головой укутанную от солнца в светлую шаль. Она прижимала к груди пищащий младенцем крохотный сверток, поминутно качая его на руках, да ласково по-русски что-то люлюкая. Когда поезд, замедлив, поравнялся с дрянной повозкой, статский советник Веселицкий почувствовал на себя давящий взгляд, давно наблюдавший его, и обернулся через плечо. Лицо, которое он успел выхватить, показалось ему знакомым, но припомнить имени он не смог, потому быстро ответил ничем не обязывающим равнодушным кивком и вновь обратил все свое внимание на супругу.
- Матушка, укачаешь ты его так! Помяни, вредно ему так бабьей заботой ублажаться, второго баловня выкормишь ведь!
- Что же ты спешишь его баловням приписывать, Петр Петрович, ему дней от роду самая малость – неделя, - улыбалась женщина, поглаживая крохотную с прозрачными пальчиками ладошку ребенка.
- Малость – не малость, а подолом, матушка, махнуть не успеешь, как Гаврила в службу пойдет.
- Лучше уж как ты на аудиенциях важный вид держать, чем лямку солдатскую тянуть да порох нюхать!
- Э, нет, голубица, моя тягота в сравнении со вспоротыми животами им равна, а иной раз и похуже будет.
Женщина, укоренная замечанием, обеспокоенно вскинула глаза, но возразить супружнику не посмела, и тут же медленно их опустила на гладкое спокойное личико младенца, обретя в нем утешение и мир.
- Ваше высокородие, - обратился к Веселицкому гренадер Московского легиона, того самого, где начальником батальона стоял Кутузов. Огненно блеснула на солнце его луженая бляха налобника, обшитая медвежьим мехом, с гербом. - Не прикажите ли вперед для разведывания выступить?
- Боишься ли, как бы Осман ага чего против меня не учинил? Брось, братец! Конфиденты молчат, стало быть, глупости на ум тебе идут. Брось! С целой свитой к ханскому величеству шествуем, - он ударил в бок лошадь и выехал вперед к мосту, за которым лежал ханский дворец. Немного погодя, когда обозный хвост скрылся из виду, Вейсгауф, подбоченясь, расправил сутулые плечи и не спеша обошел повозку спереди. Распластав руку на горячей лошадиной гриве, врываясь в нее пальцами, он похлопал лошадь по широким фыркающим ноздрям. Он был доволен собой.


*
Хаттишериф – приказ, подписанный султаном

_________________
Изображение

Все чудесатее и страньшее ...


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения:
СообщениеДобавлено: 21-03, 00:58 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 15-12, 22:45
Сообщения: 17149
Какой слог, ну какой слог! :smile: здорово написано :smile:


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения:
СообщениеДобавлено: 21-03, 16:35 
Не в сети
Щит и лира Степана
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 15-12, 17:55
Сообщения: 15768
Да, слог шикарный.
И Вейсгауф здорово описан, сразу видно насколько перспективный молодой человек.

_________________
Изображение


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения:
СообщениеДобавлено: 22-03, 23:25 
Не в сети
Дама Сердца Его Ироничного Величества
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 15-12, 20:23
Сообщения: 9425
Север, читаю и наслаждаюсь каждый раз. Стилизовано великолепно. Герои выпуклые, речевые особенности у них присутствуют, да еще какие вкусные. Отлично просто.

_________________
Третье тысячелетие наступило.
Увы, на те же грабли...

Изображение


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения:
СообщениеДобавлено: 23-03, 14:29 
Не в сети
VIP в агентуре маркиза д'Арни
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 15-12, 22:09
Сообщения: 8147
Откуда: Москва. Кремль.
Лотта писал(а):
Герои выпуклые

Угу. Только я боюсь, что с энтой выпуклостью я буду еще до пенсии предисловие выпуклировать, а то и после нее. :roll:

_________________
Изображение

Все чудесатее и страньшее ...


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения:
СообщениеДобавлено: 24-03, 22:55 
Не в сети
Дама Сердца Его Ироничного Величества
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 15-12, 20:23
Сообщения: 9425
Ничего страшного :lol: мы подождем :wink:

_________________
Третье тысячелетие наступило.
Увы, на те же грабли...

Изображение


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения:
СообщениеДобавлено: 29-05, 20:26 
Не в сети
VIP в агентуре маркиза д'Арни
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 15-12, 22:09
Сообщения: 8147
Откуда: Москва. Кремль.
*** *** ***

Курагин, явившийся перед лицом главнокомандующего, неприятно удивил Василия Михайловича всем своим видом. Сбившийся шелковый платок обмяк, обнажив на шее бывшего гвардейского повесы почерневшие липкие следы крови. Правая рука, согнутая в локте, была вздернута к груди холстиной, чья полоса едва прикрывала плечо с продырявленной на нем зеленью кафтана. Над левым глазом лоб Курагина иссекала глубокая поперечная линия, чьи края были рваными и запекшимися. Огромный расплывшийся краской кровоподтек изуродовал ему подбородок, и тупая боль, рвавшая изнутри его челюсть, затрудняла речь князя. Взгляд Курагина был замутненным и блуждал. Он с трудом как хмельной держался на ногах, и когда его сиятельство отвернулся к адъютанту, чтоб распорядиться о немедленном устроении в лазарет, Курагин покачнулся, чуть было не упав на руки позади стоящего ординарца. «Сядь князь! Едва себя помнишь, - его высокопревосходительство снисходительно покачал головой. - Чего говоришь, мне никак не разобрать. Намеривался я твой батальон в охранении главного моего обоза оставить, но раз ты намерение мое нарушил, а я не над пруссаками командую, чтоб запретить тебе строй покидать, то от долга тебя освобождаю. С тебя и доклад толком не испросишь». Курагин, услышав, что лишен необходимости докладывать об обстоятельствах утреннего происшествия, внутренне ободрился, но почувствовал еще больше всю остроту своего унизительного положения, как и вследствие утреннего упущения, так и нынешней нужды к актерству перед его сиятельством в присутствии начальствующих чинов. Раненное плечо – царапина, малость, которая здесь никому не на диво. Вдобавок сама мысль, чтобы обнажить своевольное отлучение из лагеря против ордера, внушала князю отвращение. Ему хотелось поскорее сгинуть в лазаретной палатке и не наблюдать, как на добродушном лице старика, изучавшего его все это время, промелькнула острая догадка, и глаза его оттого заиграли насмешливостью. Долгоруков будто смекал что-то в уме, потому и был сейчас невзыскателен, намеками давая понять, что теперешняя снисходительность в будущем князя от основательных нареканий не освободит. Курагина выпроводили вон. Вернувшись к себе в походную пирамиду, он в бешенстве сорвал с шеи холстину, в которой покоилась его рука, а следом и кафтан с красным камзолом, оставшись в одной рубахе. Рана на плечо горела от шпажного жала и при каждом движении болезненно ёкала под правой лопаткой. Борис поворочал шибанной челюстью, нашел зубы целехонькими, и в бессилии опустился на походную кровать, подоткнув себе под бок край здоровенного тюфяка. «Эх, поиграем мы еще! Эх, поглядим!» - бушевал он, разглядывая ссаженные костяшки кулачища. В душе у него все кипело и переворачивалось. Полковой лекарь нашел раненного в расстроенном состоянии духа и пока приготовлял свой инструмент, чтобы пустить кровь с опаской поглядывал на него. Князь от кровокидания отказал, назвав этот бабьим вздором, и разорвав рубаху, потребовал рану перевязать, да чтоб покрепче, ибо рассчитывал вскоре руку пользовать. Намерение показалось лекарю легкомысленным, но пожелание было исполнено с мастерством, и таз быстро наполнился мокрыми от промывания с алыми разводами тряпицами. Под конец лекарь присоветовал князю на случай, если рука его сгибаться перестанет, то чтобы привести в прежнее состояние, класть ее в недавно убитого теплого быка или зарезанную собаку. На последних словах князь встряхнулся, подобрал сползшую на пузо рубаху и сглотнул как от нестерпимой жажды. Торопливо налив в бокал красного как его кровь вина, Борис махнул его на один раз, и загоготал так громко и безудержно, что изрядно напугал врачевателя, который поспешил оставить больного попечению слуги и быстро ретировался. Курагин осушил с половину бутылки и приказал писать бумагу. Она была состряпана вскорости, повествовала о злодействе беглого, что намеривался без смертного страха умертвить своего хозяина, дабы из под воли его выйти и в бега податься, и просила сыск над оным человечком немедля объявить. Так и решил князь твердо, что как только служку его сыщут, перед тем как вздернут, уж он из подлой душонки-то все о Вейсгауфе и вытрясет наружу, чем и Черкасову добрую услугу окажет, и себя потешит, и за все телесные обиды разом отомстит. Курагин рассудил, что если Ивану его сиятельство велит с деташаментом* выступать, то не до альковных ему будет, а два-три дня кряду марша, и дело как-нибудь волей божью или человеческой само и разрешиться. А покамест лучше Ивану на глаза не попадаться. Князь встал, умылся из лоханки теплой водой, обтерся по пояс и надел чистую рубаху. Из початой бутылки он отхлебнул еще вина и заел сладкой грушей. В теле болезненно ныло, но на сердце у него было стократ дурнее.

Его сиятельство Василий Михайлович вновь обратился к донесениям Прозоровского. Генерал-майор свидетельствовал, что получив известие о неприятельском флоте у Судака, он отбыл из Кефы (прим. - Кафы) для немедленного его обозрения, но у означенного места не застал, так как тот уже последовал к Алуште. Не имея ничего обстоятельного и верного от капитана Колычева, находящегося там постом, решил он горами гренадерский батальон ему не командировать, а осведомиться по набережным постам о пушечной пальбе. Посланный вперед с батальоном майор Бурнашев объявил, что неприятель четырнадцатью линейными кораблями стоит против Алушты в верстах семи от берега, средними судами - на дистанции пушечного выстрела, а малыми занял весь берег по длине на шесть верст, отчего возможности пройти берегом дальше, чтобы осведомиться о происходящем там совершенно нет. Дорога в ближние к Алуште деревни, по сути горная тропа пройти с пушками не позволяла, и тащить оные возможно только по морю греческими лодками. Василий Михайлович внимательно посмотрел на распростертую перед ним карту, возложив пухлую ладонь на верстовую линейку, что была прорисована прямо на Черном море. Указательным пальцем он раздраженно постучал по Судаку, потом потянул им левее по побережью к Ускютсткой пристани, по берегу вниз к Алуште, и вперил ноготь в Ялту. В Ускюте годной для высадки с крупных судов пристани не было, но прямехонько над ней севернее расположился Карас-базар. Вести из Кара-базар от испытанного в разведывании вахмистра, через которого до князя доносились всякие полезные известия от армян, подтверждали все ранние опасения о вспоможении из внутренностей края. По клятвенному уверению от тех армян, хан повелевал карас-базарскому судье приготовить татар в исправность, чтобы каждый вооружен был, и чтобы мог в место назначенное для сборища выступить. После чего сразу в городе беспрерывно стали отпускать сабли и кинжалы, выкупать лошадей, а многих из них и безкоштно отнимать у подгнетных христиан. Люди по горным местам посланные, возвратясь, присовокупляли, что армянам кефинским выезжать прочь воспрещается под страхом оказаться повешенными, и что слух уже носится о высаженных на берег двенадцати тысяч арнаутов* да турков, и что все русские горные посты ими преданы истреблению. Искра злодейства тлела медленно, верно, но в сравнении с прочими в Карас-базаре она была третьестепенна. Из всех пристань ближе к Бахчисараю была Ялта, откуда к ханскому дворцу вели горные дифилеи*, а из Алушты турку дорожка лежала на Ак-Мечет, где и укоренился Долгоруков. Так как по всей видимости турки на берег уже крепко взошли, то препоны надлежало делать им уже в горах близ Чатыр-Дага и Демерджи, через которые они всенепременно должны перевалить. Долгоруков позвал секретаря Попова и приказал тому садиться за ордера. Постам, в том числе и майору Бурнашеву, князь предписал, что если они не в состоянии отпор оказать, или неприятель уже вогнездился на берегу, то должны они отступать в середину гор к греческим деревням, где нужно удерживать позицию, до тех пор как его войска не приблизятся на подкрепление от Ак-Мечети и Карас-базара. Прозоровскому он повелел отрядить пять эскадронов гусар, два полка пехоты, орудия полевой артиллерии, сколько есть казаков под команду господина генерал-майора и кавалера Якобия, чтобы тот с войском следовал до речки Качи, и расположился там в ожидании на случай, если неприятель ищет спокойного места к высадке в стороне от Балаклавы до Гезлева (прим. - Козлов). Ежели такового покушения не произойдет, то генерал-майору следует остановиться на выгодных местах в ожидании дальнейших предписаний. Таким образом, за Прозоровским оставались достаточные силы численностью в гренадерский и легионный батальон за тысячью человек, Курского полку батальон в триста, гусар полку Чернаго пять эскадронов, Молдавского две роты и донской пикинерный полк. Также князь велел выставить батальон и казаков на большую дорогу из Карас-базара в старый Крым, чтобы пресечь путь вшедшему в горы неприятелю. В старом же Крыму поставить эскадрон гусар наблюдать над Мегмет гиреем*, сборищ не попускать, в противном случае атаковать и бить, а по усмотрению обстоятельств на месте эскадрон еще одним подкрепить вкупе с двустами егерями майора Деева. Что до конфидентов, то генералу-майору Якобию князь сделал распоряжение раздать из канцелярии армянам заранее приготовленные манифесты на греческом языке, чтобы когда татары против наших войск совершенно поднимутся, рассеять их между христианами для ополчения на турка. Армейский подобный часовому механизм приходил в движение. Время потекло в ежечасовой готовности к баталиям и ручным схваткам, в сборах и распоряжениях, сзывались советы, строились чины и планы, готовились пушки, ядра, гренады и провиант, блестели штыки, снимались палатки. Одно дело оставалось не разрешенным и внушало князю весьма серьезное беспокойство, – Веселицкий. Он не давал о себе знать, продолжал хранить молчание и как в воду канул.

Миновали малочисленный казачий пост. Въехали в городские кварталы Бахчисарая, на главную продольную улицу, облепленную по обеим сторонам каменными домиками с деревянными пристройками лавок и мастерских, тесно налезавших друг на друга. Запахло шафраном, пилавом с жирной бараниной, отрезвительный горечью кофея и сладкими цветущими садами с их вишнями, виноградом и сливами, наливавшими воздух пряным ароматом. В лавках пекли хлеб, мяли овчину, лудили посуду, шили, ковали и золотили. Красный и желтый сафьян, не уступавший достоинством казанскому, рядом с разостланными коврами яркими пятнами бросались и веселили глаз. Как переехали мост, выросли белокаменные стены, подпоясанные орнаментом, с узкими арочными окнами скрытыми деревянными решетками под черепичной крышей, над которой из ханского двора на проулок выбивались размашистые кроны каштанов. Петр Петрович ударил ногой в высоком ботфорте лошадиный бок и выдался вперед охранявшего его гренадера. Лошадь под Веселицким недовольно фыркнула, замотала гривой, и содрогнулась потным крупом. От затворенных приземистых и широких ворот, где располагался корпус капы-халков*, навстречу полномочному министру и его свите выдвинулся разъездной караул. Разлился свист, закричали по-татарски грубо, быстро и зло. Забили по мощенной дрянной дороге копыта ахтаджибейских коней. Сабли сверкнули, налетели вихрем. Луженая бляха гренадерского налобника посередь самого герба рассеклась, раскололся под русыми волосами череп. Завопил дикими голосами посольский люд. Кривые сабли, не разбирая, рубили, ломали и опрокидывали. Веселицкий вздернул лошадь, схватился за шпагу. Плетьми хлестнули и обожгли ему лицо, стащили, скрутили, скаля зубами, поволокли. Все завертелось и спуталось. Задранные головы падавших вземь под обозные колеса затянулись страшным воем. Руки цепляли за воздух. Хрусткие удары переламывали им кости, секли и рубили мясо. Застучали выстрелы подоспевших от поста казаков. Серое облако пороха повисло пеленой. Их прорвали, смяли. Началась резня. Несколько гусар, отстреливаясь, рванули к коляске с женой Веселицкого. Перезаряжать времени уже не было, и первый выхватил саблю, бросился злодеям навстречу, чтобы выгадать пару минут авантажа для второго. Золотой шнурок, свисавший кистями с его кивера на черный дулам*, дернулся и был вмиг перерублен ниже по плечу вместе с рукой. Мелькнули озверелые лица, и пиковой молнией удар сразил другого, уже успевшего вскочить на подножку, выворочив ему наружу до ребер грудь. Его мертвое тело повалилось на молодую женщину, и дикий ужас схватил её, бросил рысью на младенца. Душащим накидом она упала на него всем телом, подмяла себе под мягкий после бремени живот и заревела как зверь. Её выхватили и понесли по дороге через распластанные иссеченные в клочья тела и розовые обрубки конечностей. Обозные короба и тюки с нажитым уже потрошились до ниток и растаскивались татарвой. В нос бил запах крови, пороха, нечистых тел. Ввели в ворота на площадь мимо тонких свечей минаретов и куполов ханской мечети. Солнце жаром било в глаза. Шли мимо террас, куда-то вправо и вниз по крутым каменным ступеням. Младенец, свернувшийся в руках у ней на животе под шалью, тихонько поскуливал. Тяжелая дверь подалась и открыла в просторную комнату с тонкими колоннами и небольшими окнами в самом верху у стрельчатых арок. Из расписных вязью стен, от которых шло прохладой, выступали широкие лавки, укрытые постилками, на ковре были разбросаны подушки. Она вскинула младенца к груди, перекрестила его как в последний раз перед смертью, захотела совершить крестное знамение и над собой, но из угла на нее вдруг обернулся человеческий силуэт. Вьющиеся мелкими колечками черные волосы обрамляли миловидное, почти детское, девичье лицо, – растерянное с широко распахнутыми, исплаканными и черными как спелые смородиновые ягоды глазами. Влага, наполнявшая их, катилась по щекам крупными слезами и падала ей на голубой шелк платья. Веселицкая обратилась к ней по-татарски, но незнакомка лишь покачала головой. По всей наружности ее можно было заключить, что она не принадлежит ханскому гарему, и скорее всего османлиска, и что дурно ей, и она весьма слаба. Принесли еды, но она от нее отказалась и в страхе все жалась к стене, взяв себе только кувшин мятной воды, потому Веселицкой показалось, что несчастную нестерпимо мутит, и дурнота подкатывает ей к горлу, не давая вздохнуть. Наступил вечер, и за окнами, затворенными цветным стеклом внутри двора защебетали и засвистели наперелив птицы. Две женщины молча слушали их, потом потянулись друг к другу, придвинулись, будто бы так, им казалось, вдвоем будет легче обороть и исцелить пережитые страдания, - две пленницы, опустошенные и измученные ожиданием, когда же наконец Всевышний решит их участь, и только Гаврила был спокоен и тих. Накормленный досыта теплым густым молоком, он, по-мальчишечьи гордо вздернув пухлый пуговкой нос, жадно втягивал сладкий запах от материнской груди и спал.

*
Деташамент – отряд подкрепления
Дифилеи – узкие тропы
Арнауты – турецкие войска, сформированные преимущественно из албанцев
Мегмет (Мехмет) Гирей – сын татарского хана Крым-Гирея
Капы-халки – дворцовая ханская стража
Дулам - доломан

_________________
Изображение

Все чудесатее и страньшее ...


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения:
СообщениеДобавлено: 01-06, 04:58 
Не в сети
Щит и лира Степана
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 15-12, 17:55
Сообщения: 15768
Однако монтировка в руках музов - штука полезная! :lol:
Слог все-таки потрясающий.

_________________
Изображение


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения:
СообщениеДобавлено: 01-06, 23:58 
Не в сети
Дама Сердца Его Ироничного Величества
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 15-12, 20:23
Сообщения: 9425
Пусть музы почаще нас шугают :razz: Эх... и когда только Ванечка так же засопит, как Гаврила, а?

_________________
Третье тысячелетие наступило.
Увы, на те же грабли...

Изображение


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения:
СообщениеДобавлено: 02-06, 08:00 
Не в сети
VIP в агентуре маркиза д'Арни
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 15-12, 22:09
Сообщения: 8147
Откуда: Москва. Кремль.
Лотта писал(а):
и когда только Ванечка так же засопит, как Гаврила, а?


Не бей и ты меня монтировкой по моему мозгу! :roll: Боюсь, что не скоро. В том смысле, что засопит, но не в ближайший год. :roll:

_________________
Изображение

Все чудесатее и страньшее ...


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения:
СообщениеДобавлено: 03-06, 16:04 
Не в сети
Дама Сердца Его Ироничного Величества
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 15-12, 20:23
Сообщения: 9425
Ох, Север. Я тебя не бью. У меня у самой голова, как котел чугунный и совершенно нет сил что-то делать. Но с другой стороны - музы не такие понимающие, как я :lol:
Э... по нашему времени через год или по их Ванечка засопит?

_________________
Третье тысячелетие наступило.
Увы, на те же грабли...

Изображение


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения:
СообщениеДобавлено: 03-06, 21:22 
Не в сети
VIP в агентуре маркиза д'Арни
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 15-12, 22:09
Сообщения: 8147
Откуда: Москва. Кремль.
По нашему через год примерно, постараюсь, а у них там уже ээ... щас посчитаю, а - все еще один и тот же месяц июль 1774 :lol: , а маркиз засопит и грудь попросит в 1775.

_________________
Изображение

Все чудесатее и страньшее ...


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: "Предисловие или четыре судьбы"
СообщениеДобавлено: 11-11, 19:35 
Не в сети
Цветок жасмина
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 05-09, 22:21
Сообщения: 312
Ну и когда же продолжение сего творения будет?


Вернуться к началу
 Профиль  
 
Показать сообщения за:  Поле сортировки  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 35 ]  На страницу Пред.  1, 2

Часовой пояс: UTC + 4 часа


Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 0


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения

Найти:
Перейти:  
cron
Powered by Forumenko © 2006–2014
Русская поддержка phpBB