Адъютанты любви

мы не лечим болезнь, мы делаем ее приятной
Текущее время: 28-03, 13:42

Часовой пояс: UTC + 4 часа




Начать новую тему Ответить на тему  [ 1 сообщение ] 
Автор Сообщение
 Заголовок сообщения: Кит Рид "Фокусная группа"
СообщениеДобавлено: 06-05, 15:45 
Не в сети
Щит и лира Степана
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 15-12, 17:55
Сообщения: 15768
Когда я увидела Билли, у меня из ушей торчали электроды, а волосы были накручены на бигуди (правда, под симпатичным шарфиком), глаза, как у вареного рака, но он меня все равно полюбил! При виде меня парень весь просиял, будто мы оказались последними людьми на земле.
— Я Билли, — сказал он. Все дамы завздыхали и утерли слюнки, но эти синие глаза смотрели только на меня. — Я тут по поводу...
Я втюрилась быстро и по самые уши. А Билли стоял в джинсах и голубой фирменной рубашке; он улыбнулся, и все во мне так и рванулось к нему.
— Эй ты, привет! — он вынул эту синюю бандану из заднего кармана и стер ухмылку, показывая, что он всерьез. — Ну да, ты, — позвал он нежно, — а ты думала, я про кого?
Я?! И секунды не прошло, а мы уже пара.
Синие глаза Билли смотрели в мои, и он сказал:
— Детка, я ждал тебя всю жизнь.
Волосы — хвостом, ну вылитый юный Эйб Линкольн, а большие руки раскрыты, будто он сейчас обхватит мою голову и расцелует мое лицо, а то и наколет для тебя дров, исполнит любое твое желание.
Я сделала только одну ошибку: разделила его со всеми вами, но кто же знал?
Так что скажите мне спасибо, все вы, кому без Билли Мэтсона и дня не прожить. Это я, Мария, убедила Карлу и остальных, что именно Билли — самое оно, Билли, а не ковбой в красной рубахе. Да послушайте: без моей преданности Билли Мэтсона вообще бы не было, то есть не было бы на экране телика у вас в комнате, потому что это я давила на жюри, пока не настояла на своем, не говоря уж о его «хвосте». Что-что, а фирменный знак я могу распознать, и это благодаря мне продюсеры позволяли сохранять его до девятого сезона, когда Билли по неким причинам пришлось постричь.
Вы думаете, ТВ только для того и существует, чтобы подминать вас, зрителей? А вот и нет. Как раз наоборот. Каналы с ума сходят, стараясь разгадать, что вам требуется. Им нужны ваши глазные яблоки, чтобы убеждать спонсоров, а для этого необходимо, чтобы вы сидели, как прикованные, перед вашими теликами в определенные часы. Каналы сделают все, чего бы вы ни пожелали. И знаете, что? Если вы откажетесь, им конец.
Ну а мы? А мы — те, кто объясняет им, чего вы хотите, потому что этого хотим мы, и мы захотели этого прежде всех. Привет от нашей фокусной группы.
В первый четверг каждого месяца мы, все двенадцать, возносимся на вершину мира и решаем. Делаем это уже десять лет. Сегодня мы должны решить... ну, неважно. Пока вы не увидите результата нашего решения, вам не полагается ничего знать. Вам даже не полагается знать, что мы вообще что-то решаем.
Почему мы, а не вы? Считайте, это судьба. В тот понедельник я и моя подруга Карла вместе с Ларри и остальными до зари торчали в супермаркете, пока не взошло солнце, начиная еще одну дерьмовую не-делю. Я была в свитере, а волосы еще накручены, я даже не накраси-лась, когда судьба засунула руку в «Фейруэй» на Семьдесят четвертой улице, будто кукольник, вытаскивающий нас из ящика.
Я прошипела Карле:
— Видишь тех парней? Они за нами следят.
— Замри, — говорит Карла, — может, они хотят нас пригласить?
— А я в таком виде? Никогда.
Да только им было плевать на наш вид, телевизионным ищейкам в узких черных джинсах, коротких тугих курточках, в наушниках и с папками «Признаний» Лого-канала в качестве удостоверения личности.
— Леди, у нас есть для вас работа.
— Мне пора. — Ну ладно, выглядела я так паршиво, что соврала. Один говорит:
— Настоящая работа. Серьезная. Мы с вашим начальством договоримся.
Другой говорит:
— Ради дела!
Будто это наш патриотический долг.
— Ну давай, Мария, — говорит Карла. — Это ведь ТВ!
— Выбор, — говорят они. — Ваш великий шанс. Будто это что-то потрясное.
— Подпишите вот тут.
— Да не знаю я... Ну ладно.
Только подумать, чего я чуть было не лишилась! И вы тоже. Если бы не я, они бы взяли ковбоя в красном вместо Билли, и сериал провалился бы.
— «Признания», — прочла Карла на их папках. — Это что?
— Потом объясним.
— «Признания», — сказала я. — Отдает сексом.
Они сдвинули ладони в черных перчатках.
-Да!
На пути из «Фейруэй» мне так не хватало магазина дешевой молодежной одежды! Напомню, поскольку это важно для моей истории, что в тот день лицо у меня было хуже некуда, но выбирать не приходилось: либо отправиться в таком виде, либо потерять место в очереди, и я пошла с ними к микроавтобусу. Они выстроили нас на краю тротуара и закатили речь:
— Когда вы проснулись сегодня, то были обычными людьми,но теперь вы особенные. Вам придется принимать решения — для нас и для всех.
Симпатичное предложеньице. И по сто баксов на нос за час работы. Кто бы отказался? Не говоря уж о телевизионных курточках, которые мы наверняка получим.
Двенадцать, подумала я. Ну прямо присяжные.
— У! Кофе! — завопила Карла.
— Капучино. Наша цель — ублажать.
Никогда не забывайте, что каналы существуют, чтобы ублажать.
Сначала мне было немножко не по себе, ну да, я просто обалдела от всяческого внимания — бисквитики, сдобные кольца, сумки с Лого-канала, разные сувенирчики, бейсболки. И таблички с нашими именами, чтобы носить в студии — ублажайся, чем душе угодно.
Лифт высадил нас в просмотровом зале пентхауса. Там стояли плюшевые кресла, будто большие пухлые облака, с подголовниками и ков-ром в тон. Каждому — свой поднос с напитками. И зеркальная стена на случай, если я забыла, до чего паршиво смотрюсь. Девушка раздала распаренные салфетки для лиц, а потом — это надо же! — нас нашпиговали проводочками.
Подключили электроды, ЭЭГ и ЭКГ, чтобы следить, какие эпизоды доведут наши мозговые электроволны до пика и что заставит наши сердца забиться чаще. Потом нам сказали: «Не шевелитесь» — и во-гнали в плечи эти чипы, и меня просто жаром обдало, и внутри все запело, будто я была в контакте с Вселенной.
— Что это?
— Новая технология. Не шевелись.
Свет погас, кресла запрокинулись, я посмотрела вверх: и вот он! Что-то во мне зазвенело!
Билли.
Я влюбилась! Он смотрел прямо на меня и улыбался. Я выглядела, как смерть под майонезом на тосте, а мой Билли все равно меня полюбил! Он смотрел на меня ну прямо «Привет, красавица».
Будто наткнуться на Адама, когда мир начался!
Сердце у меня вырвалось из груди и назад не вернулось. У-у, милый, ты хорошо знаешь, кто тебя любит!
Словом, чип или не чип, но я почувствовала в самой моей глубине Билли звенит: да!
Если до вас не доходит, о чем я, значит, вы никогда по-настоящему не влюблялись. Забудьте ковбоя в красном, забудьте всех остальных. С самого начала — Билли. И только Билли.
Когда остальные актеры прекратили выступать, полагалось вспых-нуть свету, чтобы мы сумели заполнить наши карточки предваритель-ного просмотра, но по прихоти судьбы зал остался темным. А лампы вспыхнули за зеркальной стеной, и мы увидели их, стоящих в кабине для прослушивания! Кабина была озарена, будто коробка шоколада, и лица, как трюфеля, а Билли, вишня в шоколаде, стоял посредине и улыбался мне.
Карла ухватила меня за руку.
— Кто это?
Мое сердце ухнуло вниз, и я взвизгнула:
— Билли!
Только я закричала, как лампы в кабине тут же погасли, а просмотровый зал осветился. Открылась дверь, и из нее гуськом вышли все четыре актера. Вернее, три актера и мой Билли; они моргали, будто были построены для полицейского опознания; а за ними три типа в одинаковых костюмах с дощечками для записей и авторучками «Монб-лан»., и следом этот рохля в куртке с избытком карманов, в тенниске и джинсовых брюках (у брюк такой вид, будто они сбежали с войны, на которой он никогда не бывал).
Остальные актеры прихорашивались, но Билли только улыбался: я, крошка, только ты и я.
Я подобралась к краешку этих синих глаз и утонула в них.
Костюм Армани сказал:
— Мы собирались устроить отбор вслепую, но раз уж нас увидели...
— Это кто? — спросила я у Ларри, моего друга по супермаркету, потому что для него это была не первая фокусная группа.
— Актеры, дурочка, а ты думала, кто? Ну а костюмы — это продю-серы.
— А рохля с бородой?
Брр! Я вся ушла в Билли Мэтсона, а этот паршивый недомерок пя-лится на меня.
— Да никто. Сценарист и только.
— Сценарист...
Да кому они нужны, сценаристы?
Но сценарист этот подобрался ко мне сбоку и зашептал на ухо:
— Мария, верно? А я Хэл.
— Откуда вы знаете мое...
— У тебя чудесное лицо!
— Чудесное?
— Я читаю по нему все твои мысли. Тебе сценарий понравился? Я попробовала его отшить:
— Будто вам не наплевать, что я думаю.
— Твое мнение все решает. — Хэл тогда был еще молодой, но работа для телевидения, а может, еще что, закопала его глаза, а бороду
выбелила. Руки у него тряслись.
Ну да, не спорю, это мне польстило.
— Вам, правда, не наплевать, что я думаю?
— Каналу не наплевать, что ты думаешь. Так что, если тебе нравится мой сценарий, твое мнение может оказаться решающим.
Ага! Я тебе — ты мне. Я захлопала ресницами, будто накладными.
— Билли нужна роль побольше.
— И тогда ты проголосуешь за меня?
— Можете на это рассчитывать.
Затем микрофон взял костюм Хьюго Босс.
— Друзья, нам сегодня предстоит много решений. Наши ассистенты изучили ваши карты, и парочка попаданий слишком уж вплотную,
а потому хотелось бы, чтобы вы остались здесь, пока мы не определимся. Дело...
Костюм Армани выхватил микрофон и вмешался:
— ...дело в том, что ваша первая задача, как группы, распределить роли.
Тут я поняла, что чувствовал Колумб, когда его нога ступила на Плимутский Камень (Камень в Новой Англии, на который, согласно легенде, в 1620 году ступил первый из английских переселенцев. (Прим. перев.). Сейчас все без ума от Билли Мэтсона, ему шлют любовные письма, и посылают подарки, и собирают его фотки, но я-то была первой.
Что бы ни случилось сегодня, помните: я первая! Это я нашла Билли Мэтсона, я сражалась, проливала кровь и умирала, чтобы вывести его на экран, и сегодня я держу его судьбу в своих руках... Ну, и Хэл, и остальные одиннадцать, а потому хорошо, что он пришел ко мне домой после этого первого показа, что мы стали друзьями и любовниками — Билли и я. Остальные просто были подключены на том этапе, а я могла создать его или уничтожить. Остальные сдали свои чипы, а я свой сохранила.
— На случай, если вам не все ясно, — сказал костюм Прада, — ЭКГ и ЭЭГ показывают очевидное, но чипы измеряют Икс-фактор.
Но какой именно? Желание?
Неважно — в конце этого совещания все остальные выстроились в очередь сдавать свои чипы, а я спряталась за дверью. Чихать мне на побочные явления, чихать мне, если я от этого умру, а все потому, что я никогда-никогда прежде ничего похожего не чувствовала. Чип не просто измеряет, он еще и проводник. Остальные, правда,»ничего такого не почувствовали, ну так, может, мой был какой-то особый. Как иначе мы с Билли вдруг стали парой?
Остальные были за ковбоя в красном, но я стояла на своем — а ре-шение требовалось единогласное. Я упиралась, пока наконец не доби-лась, чего хотела, а после заставила вас хотеть того же, и все это время Билли и я... ну, ладно. Это я приводила к вам Билли в «Признаниях» — по будням в четыре часа, прямо из телика в ваши сердца.
Следующей мы утвердили эту стерву Кармен; после мы с Хэлом рассчитали, что она Билли бросит. Так и вышло. Конечно, не только это толкнуло Билли ко мне, но когда она его бросила, он очень страдал.
Возможно, вы не понимаете, с чего этот замухрышка Хэл и я так сдружились. Так ведь к концу первой фокусной группы Хэл уже знал, кто тут сила. Я, Мария. Когда мы закончили, костюм Хьюго Босс поблагодарил нас, сказал, что чеки мы получим по почте и «распишитесь вот здесь, если хотите продолжать», а чип у меня в плече звенел: мой милый Билли умолял меня остаться.
Хэл потом пригласил меня выпить кофе.
Я сказала: «Вы — меня?»
Он сказал: «Мне нравится твой подход». Но имел в виду: «У тебя — сила».
— Вы ко мне клеетесь?
Дерганый коротышка с обгрызанными ногтями... Хотя я и сама в тот день выглядела не очень-то, даже и с симпатичным шарфиком.
— Просто я держу пальцы на пульсе времени, — сказал Хэл и обнял меня за талию.
Зашло бы и дальше, если б я позволила, но я думала о Билли.
— Этот с блондинистым хвостом прошел на главную роль?
— Вы же были единодушны, так?
Неважно, как я в конце концов этого добилась.
— Просто для проверки.
— Можешь не сомневаться.
Я позволила ему поерзать губами по моей шее.
— Этот парень Билли, верно?
— Будь уверена.
Я позволила ему сунуть нос мне в ухо. «Не стоит, чтобы Билли видел меня с ним», — подумала я, но все равно позволила.
В этом первом сезоне, просто из благодарности ко мне, Хэл добился, чтобы они позволили Билли петь. «Мария! Я девушку встретил, Марию». Я умерла, а рейтинг взлетел выше крыши. В следующем месяце Билли украсил обложки «Дайджеста мыльных опер» и «Путеводителя по ТВ» — и все благодаря мне.
Ну конечно, случались у нас свои трудности и свои колдобины — у какой влюбленной парочки их не бывает? Тем более, что Билли все время находился под таким давлением. Я про рейтинги и зрительские анкеты. Он много чего перенес, пока сериал не встал на ноги: выступал в клубах фанатов, в торговых центрах, но я все понимала. И изнывала каждую минуту разлуки. Я чувствовала, как чип у меня в плече напевал мне весточки, но я не могла их разобрать. И послушайте: ради него я изменила свою жизнь, бросила работу, чтобы посвятить все время группе и в любой момент помочь ему, Билли, потому что для него я огонь в очаге, а когда огня нет, очаг мертв — вот вам и надо меня благодарить, что я сохраняю его для вас, и Билли должен меня благодарить.
Мой Билли, посмотрите на него! Глаза синие-пресиние, как бы он ни провел ночь накануне, и всегда с ним синяя бандана в тон глазам, волосы расчесаны, лицо гладкое, и ради вас он встает в такую рань и прикатывает в студию в Джерси ровно в пять. Он приступает к работе, пока вы похрапываете, и можете мне поверить, ему приходится несладко. Видели бы вы, как он, тепленький и одурелый со сна, зевает, выбираясь из машины компании; как сидит в шезлонге с его именем — и все ради меня. Билли едет туда, заучивает реплики и поворачивает свою милую голову так, чтобы камера ловила именно те ракурсы, что ж, по-вашему, это легко?
И мне тоже нелегко любить парня, который влюблен в свою работу, но я хочу, чтобы вы знали: несмотря ни на что, оно того стоило на все сто процентов и даже больше. С Билли Мэтсоном я была счастливее, чем с вонючим Сайем Паркером, или Сидом Джеймсом, или Рэнди Крамом. И он был счастлив со мной.
Нам после этого года пришлось вместе пройти через многое. Вы-держать разрывы с Кармен и Тиффани помогла ему я, а потом долгое тяжкое время после операции на мозге, когда он сам почти ничего де-лать не мог, я за ним ухаживала. Про опухоль у него в мозгу я объясню после. Достаточно сказать, что это я сидела с Хэлом и договаривалась, а было это после разрыва с Маршей, который — ну ладно, я же ревнива в любви! — который подстроила опять я. Хэл — ведущий сценарист, и он лучше кого бы то ни было знает, что без моего одобрения ему не работать, а потому Хэл и я, никуда не денешься, очень тесно связаны.
Началось это, когда Хэла собрались уволить. Он кинулся ко мне. Его хотели заменить гениальной девчонкой-без-году-неделя, которая продала свой сценарий Квентину Тарантино прямо со школьной ска-мьи.
«Они говорят, что она напрямую подключилась к духу времени. Но учти, — сказал Хэл, и я поняла, что это угроза, — как бы девчонка не решила, что Билли староват, ему ведь скоро тридцать».
«Предоставь это мне».
А я кинулась к Хэлу, когда мне показалось, что Билли чересчур уж заинтересовался Маршей и мало-помалу запутывался в совершенно безумных отношениях. Он стал до того одержимым, что я достучаться до него не могла. И я сказала: «Хэл, Марша не для него».
А Хэл сказал: «Я этим займусь».
И когда Маршу сбил грузовик, я помогала Билли пережить горе: он же такой милый мальчик и горюет так, что сердце разрывается. Я приносила ему ужин на подносе, и мы проводили долгие ночи, обнявшись перед теликом. Кстати, примерно тогда у него и начало двоиться в глазах, и это было до того страшно, что мне приходилось поддерживать его разговорами в любые ночные часы.
Послушайте, этот мальчик и я вместе пережили и хорошие времена, и плохие. По будням Билли принадлежит зрителям, но после дневных трудов лучшее в нем приходит домой ко мне. И в промежутках он со мной каждую минуту, и у меня на пленке хранятся годы и годы его милого лица. Сколько было ночей, когда мы теряли всякое представ-ление о времени. Мы ближе друг к другу, чем страницы нераскрытого разворота в иллюстрированном журнале. Я была рядом, когда он ожи-дал результата диагностирования; и когда его оперировали, я была в клинике; а когда он вернулся домой, я не отходила от него, и поверьте, потребовались недели, чтобы поставить его на ноги. Каждый день я баюкала, и молилась, и готовила для него бульоны и пирожки, и ходила в церковь, и ставила за него свечи. Да уж, он во мне нуждался.
Некоторое время, когда он вел переговоры о новом контракте, все висело на волоске.
— Положение скверное, — сказал Хэл. — Они думают, опухоль даст метастазы.
— Что-о? Операция прошла чисто. Они ее убрали всю!
— Он хочет вдвое больше, чем получает. По-моему, они думают его вышвырнуть и начать с кем-нибудь новым.
— Не забывай, я держу палец на пульсе времени. Без Билли сериалу конец. — Плечо у меня стало горячим и зазвенело. — Чипы! — сказала я. — Они что, не смотрят показатели чипов?
— Так ты, — сказал Хэл, — не дала извлечь свой?
Он притворился, будто щупает мое плечо, но я-то знала, к чему он на самом деле подбирается.
Я поизвивалась поближе к нему и сказала:
— Билли в контакте с духом времени, а ты знаешь, что это значит.
Они устроили срочное заседание. Я затормозила фокусную группу:
домой-то никто не мог уйти, пока мы не примем единогласное решение. И просто чудо, как Билли разом выздоровел.
И Билли знает, кого благодарить, не сомневайтесь.
И Хэл знает. Хэл у меня в долгу, и если рука руку моет, то и пре-красно. И вы знаете. Сможете вы хоть день прожить без него? Я вот не могу. Иногда мне кажется, я свихнусь от всего этого: чтобы держать под контролем Хэла и нашу группу, требуется сверхнапряжение, о каком вы там, посиживающие в темноте перед экраном, и понятия не имеете. Иногда мне даже кажется, что и Билли себе этого не представляет.
Конечно, Билли — звезда уже так долго, что вы, фанаты «Признаний», привыкли считать его само собой разумеющимся, и проблема теперь как раз в этом.
И нашу работу вы тоже считаете само собой разумеющейся — Хэла за его компьютером, меня и всю фокусную группу. В четыре часа дня, хоть в дождь, хоть в снег, Билли приходит к вам домой, и вы думаете, что он весь ваш, что он навсегда, но сейчас я здесь, чтобы открыть вам глаза.
Опасность повсюду! Берегитесь! Канал считает, что вы остыли.
Хэл вчера пришел, чтобы сообщить новость:
— Билли отправляется в Бразилию.
— Господи, только не это!
— Я хотел, чтобы ты узнала первой.
Я знала, что готовится, и все-таки спросила:
— Но с ним все будет хорошо?
— В Бразилию, Мария! — Хэл только головой покачал. — Ты же знаешь, что это означает.
— Но он не может поехать в Бразилию. Никак не может, — сказала я.
— Едет искать своего давно пропавшего брата Лайла. Мы только что отсняли проводы.
Я спрятала лицо у него на груди.
— Хэл, нет! Люди, которые уезжают в Бразилию, никогда не возвращаются.
Бог свидетель, это правда. Сериалы вроде «Признаний» снимаются в павильонах, и никто не станет тратиться, чтобы построить Бразилию или отправить всех на натуру, хотя продюсеры могут пойти на уступки и послать кого-нибудь с видеокамерой в порт для эпизода проводов. То есть и не надейтесь увидеть, как Билли плывет на плоту вверх по Амазонке или спасает Лайла из лап хищника.
Хэл тяжело вздохнул.
— Я думал, мне следует тебя предупредить.
Ну, просто отравленный дротик в лоб! Понимаете, последнюю пару месяцев, сразу после битвы за контракт и по мере падения рейтинга, давно пропавший брат Билли принялся слать факсы из Бразилии, где он работал в опасной близости к влажным тропическим лесам, где индейцы хиваро ведут дикий образ жизни и убивают людей отравленными дротиками из духовых трубок. Примерно месяц назад факсы перестали приходить, и Билли сломался. Он с ума сходил, тревожась за Лайла, а с ним и я. Хэл и я заставили его обратиться в ФБР и ЦРУ, хотя эта стерва Ванесса и твердила ему, что Лайл погиб, ну и выкинь из головы — скорее всего, потому что думает, черт со мной, его истинной любовью, ей Билли нужен самой.
— Так что видишь, как обстоит дело. Время поджимает. Я ухватила Хэла за бицепсы и взмолилась:
— Ты должен его спасти.
— Откровенно говоря, цифры не обнадеживают. Да понимаю я, понимаю!
— Цифры еще не все.
— В данном случае как раз все, — черствый Хэл проглотил еще одну таблетку «для животика». — Сериал на мели, и от чего-то надо избавляться. Либо от звезды, либо от сценария, и я рассчитываю, что вы, ребятки, решите: отъезд в Бразилию расставит все по местам.
— Ну, упал рейтинг, и что же? Это ведь как на бирже: не поддаваться панике и не продавать по дешевке.
— Сериал на последнем издыхании, детка. У меня всего февраль, чтобы навести порядок, а боссы визжат, требуя свежей крови.
— Хьюго Боссы, — сказала я с горечью. — Им что, все равно, чего хотят зрители?
Хэл от ответа увернулся.
— Боюсь, больше тянуть не удастся. Либо я уберу Билли из сценария, либо они поручат это абсолютно новой команде. — Он покашлял. — Поставить точку положено фокусной группе, и я рассчитываю, что ты...
Мое плечо нагревалось — вибрации чипа. Билли здесь не было, но я знала, что мы в контакте.
— А если группа проголосует, чтобы он остался?
— До тебя не дошло, детка. Тут либо — либо. Помилуй, Боже, я заплакала.
— Они действуют через наши головы!
— Черт, да нет же!
Только этого не хватало: из глаз Хэла засочились слезы. Сценари-сты — жалкие людишки, можете мне поверить, и держитесь от них по-дальше. Только вообразите, каково ему месяц за месяцем разрываться между рейтингами и продюсерами, быть беспомощной пешкой фокусной группы, иными словами, воли зрителей. Он сказал сквозь зубы:
— Мы сняли две концовки, вам выбирать.
— Слава Богу.
— В другой концовке Ванесса уговаривает его остаться, он соглашается, и мы продолжаем, как есть, — ему становилось все труднее говорить. — Вас соберут завтра. Срочное заседание. Могу я на тебя рассчитывать?
— Я приду.
Думаю, он разглядел предательство у меня в глазах.
— Я просто зашел предупредить тебя.
Он не хуже меня понимал, что, стоит ему уйти, я начну обрабатывать остальных. Но оба мы не знали, чем это обернется. Хуже некуда.
Первый мой звонок — Ларри, потому что он не новичок в подобных группах, и я рассчитывала, что он поможет мне провернуть все в пользу Билли.
— Посмотри правде в глаза,—сказал Ларри, —тебе он, может, и нравится, но он лысеет.
— Парик! И все будет в порядке!
Затем я позвонила Карле.
— Билли? Он для меня прошлое. Честно говоря, давно пора,— сказала она. — Посмотри правде в глаза, Билли вышел в тираж, но у Хэла ноги еще ходят. Он говорил с тобой о своем сценарии? — И тут я поняла, что не единственная, с кем беседовал Хэл.
Вот почему у меня на сердце такая, тяжесть, пока я возношусь на вершину. И хотя сейчас я одета по самые уши, и волосы у меня теперь само совершенство, в лифте никто на меня не смотрел. У всех глаза пустые и бегают.
Когда ко мне подошли с электродами, я отмахнулась.
— Все подстроено, — сказала я. — Не трудитесь.
Еще два часа, и все было кончено. Костюмы Хьюго Босс и Армани зажгли свет и теперь представляют этого черноволосого амбала Сайруса, который влюбится в Ванессу, едва Билли уедет... Кажется, все единогласны в том, что он уедет. Кроме меня, понятно.
— ЭКГ сказало: все, ребята. Пора попрощаться с Билли Мэтсоном,
— говорят костюмы, — и поздороваться с новым сокрушителем сердец. Да здравствуют «Признания» и Сайрус!
Странно, когда он выходит из кабины и проходит между нами, он чуть дольше лижется с Карлой... Вот стерва!
— Стерва, — говорю я Хэлу. — А я ее подругой считала.
Он вздыхает глубоко и облегченно, как человек, который знает, что сохранил работу.
— Мне очень жаль, — говорит он и в доказательство, что мы по-прежнему друзья, пытается взять меня за руку, но я не даюсь: — Могу я потом пригласить тебя выпить кофе? — спрашивает он.
— После того, что ты сделал с Билли? — Я выглядываю из-за него, дожидаясь, чтобы Билли вышел из кабины и мы обнялись.
— Мария, да опомнись же, это всего лишь ТВ.
— Это моя жизнь!
— Это только телевизионный сериал, а он только актер. — Хэл оглядывается, потому что Билли выходит из кабины. — Верно, Билли?
И Билли, мой Билли кивает.
— Вот именно, черт дери, и этому актеру пора убираться. Я простираю руки к Билли:
— Милый, не сдавайся...
Билли проходит мимо, будто даже не видит. Он говорит Хэлу:
— Я покончил с этим дохлым сериалом. И отправляюсь на побережье. Ты слышал, меня приглашают в «Смертельное оружие-8»? Мне светит номинация: лучший поддерживающий актер, верно? — Голос у него такой счастливый, что я понимаю: он просто старается из последних сил.
Поддерживающий, поддерживающий... Я знаю, его сердце разрыва-ется, и я кидаюсь к нему, распахивая объятия.
— Билли, ты звезда!
И Билли, моя любовь, отмахивается от меня, как от мухи, которая мешает беседе:
— Мэл Гибсон—коп, а я его помощник,— говорит он Хэлу.— Из старика уже песок сыплется, так что только вопрос времени, когда главная роль будет моей. И послушай, надеюсь, ты про меня не забудешь, если они одобрят твой сценарий.
Его сердце разрывается, и мое тоже. Я дотягиваюсь до него.
— Билли, не надо!
— Извините, — говорит он и отдирает меня, будто что-то, налипшее на его рубашку.
— Не уезжай! — Ничего не могу с собой поделать: начинаю на высоте плеч, соскальзываю ниже и ниже, умоляя: — Билли, я еду с тобой.
Он оборачивается к Хэлу, который с мукой смотрит на происходящее, и небрежно спрашивает:
— Это кто?
— Ты не знаешь?
— Вроде бы нет.
И все это время я думаю... ну, неважно, что я думаю, горе слишком глубоко и слишком нестерпимо.
— Это Мария. Мария из фокусной группы. Она твоя...
— Самая большая поклонница, можешь не договаривать. Спасибо, Мэри, но мне и правда пора. — Он отдирает меня, и, как ни унизительно, я лужей растекаюсь у его ног. — Ну, бывай, — говорит он Хэлу. — Как-нибудь свожу тебя выпить в «Шато Мармон».
И Билли уже нет. Совсем. Но Хэл еще тут.
— Как ты? Ничего?
Я не могу говорить, я просто жду, чтобы он ушел. Я хочу свернуться в кресле клубочком и оставаться так, пока меня не выметут вон, но место в глубине моего плеча, где спрятан чип, нагревается, жжет и снова звенит новостью откуда-то, и я начинаю думать, что не все потеряно. Я забираю чек и спускаюсь в лифте. Выйдя наружу, сбрасываю свою телевизионную курточку и бейсболку «Признаний» и засовываю их в мусорный бак, прежде чем перейти Бродвей, сесть в метро и отправиться домой: у меня остается мало времени до четырех, когда начинаются «Признания».
Я в таком напряжении смотрела варианты концовок, что как-то даже не заметила этого парня, Сайруса, которым заменяют моего Билли. Идут первые кадры. Он брюнет и атлетичнее, чем мне казалось.
— Сайрус, — произношу я вслух, примериваясь. — Сайрус. Ты здесь новый, верно? — и мое плечо начинает звенеть. Магия продолжается.
Детка? Это ты, любимая?.. Детка?


Перевела с английского Ирина ГУРОВА

_________________
Изображение


Вернуться к началу
 Профиль  
 
Показать сообщения за:  Поле сортировки  
Начать новую тему Ответить на тему  [ 1 сообщение ] 

Часовой пояс: UTC + 4 часа


Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 0


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения

Найти:
Перейти:  
cron
Powered by Forumenko © 2006–2014
Русская поддержка phpBB