Адъютанты любви

мы не лечим болезнь, мы делаем ее приятной
Текущее время: 28-03, 18:50

Часовой пояс: UTC + 4 часа




Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 326 ]  На страницу Пред.  1 ... 13, 14, 15, 16, 17
Автор Сообщение
 Заголовок сообщения: Re: Сказки
СообщениеДобавлено: 26-02, 00:41 
Не в сети
Щит и лира Степана
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 15-12, 17:55
Сообщения: 15768
А началось всё с того, что этот убогий залил моей прабабушке свежий ремонт.
Прабабушка — орденоносная ведьма, женщина из легированной стали. В войну была снайпером. Терпеть не может разговоров о возрасте и болезнях. Если намекнуть ей, что она всё-таки год от года сдаёт и ей нужна помощь, можно и по башке получить. Порчу наводить на родственников она, конечно, не станет, но клюкой дерётся больно.
Тогда же, в войну, она изготовила себе амулет, вбухав в него столько сил, сколько у меня никогда не было (и, подозреваю, не одну фашистскую жизнь в придачу). Амулет позволяет ей два часа в сутки чувствовать себя на тридцать лет моложе, чем она есть. Поэтому она уверена, что может сама со всем справиться. Но тридцать лет назад ей было уже за семьдесят... В общем, бабушка позвонила мне по Скайпу, я выслушал всё, что она думает о соседе сверху, оценил испакощенные обои, насколько это позволяла веб-камера, и морально приготовился решать вопрос.
Нет, конечно, не брать всё на себя, вы же понимаете. Просто проконтролировать.
Заехать в тот же день я не мог — был срочный заказ. Я пообещал бабушке, что приеду завтра, но так вышло, что обещания не сдержал. Она не обиделась. Я отзвонился, предупредил и пообещал, теперь уже накрепко, историю с приключениями. Мои рассказы о работе она больше всего любит.
Дело было с одним «новым русским», расстрелянным ещё в девяносто пятом. Двадцать лет тот лежал в гробу спокойно, а потом его подельник, его когда-то и заказавший, купил себе яхту. Почему-то именно яхта возмутила покойника до такой степени, что он встал и пошёл на разборку. Успокаивать его пришлось с автоматами. Вскоре мы поняли, что с выбором оружия промахнулись, и промахнулись нешуточно. Из автомата этого парня убили. Дважды расстрелянный, он взбесился и впал в окончательное буйство. Мне довелось вспомнить, как обращаться с огнемётом. Потом шеф вспомнил номерок знакомого из Конторы... Я вернулся домой заполночь, оглохший от залпов и вымазанный кладбищенской землёй, бросил грязную одежду на пол в прихожей и завалился спать. Проснулся уже к вечеру, слазал в душ, перекусил и поехал к бабушке.
Приезжаю, а там этот несчастный обои клеит. Без слёз не взглянешь. Всё перекошено, потолок угваздан, на бабушкиной антикварной мебели — грязь белёсая.
— Здрасьте! — мне говорит.
Я на него посмотрел. Пошёл, взял чистую тряпку, стал грязь со шкафа оттирать. Шкаф в резьбе весь, легче сжечь, чем отчистить.
А этот всё возится, старается. Улыбается как идиот. И сам весь какой-то угвазданный, не в смысле грязный, хотя и это тоже... Одежда застиранная, стрижка отросшая. Глаза голубые. Блондин. Вид одухотворённый и пришибленный одновременно.
— Так, — говорю я, — хватит. Слезай. Ты сейчас тут намастыришь, всю комнату переделывать придётся. Отдавай деньгами, косорукий.
А он глазами своими ясными так — луп, луп.
— Извините, — отвечает, — у нас денег сейчас совсем нет.
— Кредит возьмёте.
— Да кто ж нам его даст? — удивляется. Я на него смотрю и понимаю: прав. Никто им денег не даст, кроме микрозаймов, а отправлять такого полудурка в микрозаймы — даже я для этого недостаточно Тёмный.
— Вам — это кому? — уточняю.
Он с табурета слез и смотрит на меня.
— Приюту, — говорит. — Я приюту помогаю. Там сейчас эпидемия, понимаете? Вот только на убыль пошла, ещё лекарств покупать ой сколько, а денег у нас совсем нет. Мы уже у всех заняли, у кого могли. И просто так просили, хоть и неловко. А я полгода назад ремонт там помогал делать. Вот и решил, что научился. Вроде там не так плохо вышло.
И снова глазами лупает. Улыбается. Пальцы мнёт.
— Стоп, — говорю я. — Какой, к жмурам, приют? Какая эпидемия?
Я-то, конечно, решил, что он про детдом говорит.
— Кошачий, — отвечает, — приют. Для кошек.
— Что ты мне голову морочишь? Какие кошки, к жмурам?!
И тут с кухни входит прабабушка. С клюкой. В амулете своём, но она и без амулета хорошо слышит. У нас в роду наследственность — обзавидуешься. А чтоб вы знали, прабабушка, как всякая ведьма, к кошкам относится с большой нежностью. Своих, правда, не держит, но дворовых каждый день подкармливает. Я на неё оглядываюсь и понимаю: всё. На бабку нашло. Ховайся в жито. Бабушка ветеран, бабушка умеет убивать.
А бабушка руки к сердцу прикладывает.
— Серёженька! — говорит несчастному. — Что ж ты сразу не сказал, что кошечкам помощь нужна? Брось, брось эти обои, не надо мне ничего, сами справимся, что мы, не справимся разве? Коля!
— Что?
Она на меня смотрит — и я чувствую себя фрицем. Честное слово, лучше целое бандитское кладбище успокаивать, чем одну ведьму-прабабушку.
— Ты там запиши себе, — говорит она, — я Петра Геннадича, прораба телефон потеряла, найди мне его и скинь емейлом. Я сама договорюсь. А ты, Серёженька, иди умойся. Мы сейчас с вами вместе в приют поедем. Хочу на вас посмотреть. Да и что там у вас за эпидемия? Тоже посмотрим.
И кивает многозначительно. Раздала указания, значит. «Серёженька» её пошёл, как телок, в ванную, а бабушка на меня смотрит и глаз щурит. «С вами вместе? — думаю я. — То есть я их сейчас туда повезу?»
А что поделать! Повезу. С бабушкой не спорят.
— Иди, — говорит мне бабушка, — Коля, обувайся.
А сама к шкафу направилась, где у неё сейф с деньгами. Крепко, стало быть, нашло на бабку. Сейчас кошечкам отломится. Но что с ней спорить? Её деньги, собственные, ветеранская пенсия да приварок малый за порчу и гадания. Она до сих пор работает. Говорит, «для ощущения жизни»...
И тут я понял.
Я на дар не жалуюсь. Наследственность богатая, учителя хорошие были. Но я по большей части со злобными мертвяками дело имею, а от них не запах — вонища. Тонкий нюх у меня поотбит малость. Бабушка же работает ювелирно. Силы уходят, так берёт сложностью. Опять же, годы, опыт немалый, чутьё на людей и всё, что около них крутится... Неспроста она решила с места сорваться. Кошек она действительно любит, но не только в них дело. Загадку почуяла бабушка, заинтриговало её что-то, увлекло. Учуяла она в Серёженьке след занятный. А раз так... Благое дело развлечь старушку. Может, по пути и научит чему.
Вот так я в здравом уме и абсолютно трезвый ввязался в спасение кошечек.


Спустились мы в подъезд, вышли на улицу. Темно уже. Тучи обложные, вот-вот польёт. Серёженька прошёл мимо меня — и шагает дальше, во тьму внешнюю. Я его за куртку поймал.
— Куда?
Он обернулся и смотрит. И я на него смотрю. Неоновая вывеска магазинная на Серёженьку голубым светит, холодного оттенка, а от Серёженьки свет жёлтый отражается, тёплый. Мне аж не по себе стало.
— В метро, — говорит Серёженька.
— Какое метро? Иди в машину садись.
Признаюсь, мелькнула мыслишка его и правда в метро отправить. Пусть бы адрес сказал, я бы бабушку подвёз. Не радовала меня перспектива Серёженьку в машину сажать. Машина под меня и родню зачарована и воспитана, насосётся от него светлых эманаций, ещё чудить начнёт. Но бабушка его окликнула и к себе поманила. Я решил: ладно, если и вправду Серёженька косячить станет, бабушка его поправит.
Он встал и смотрит на машину.
— Ух ты, — говорит. — Это ваша?
— А чья же?
— Не знаю... Может, служебная?
Я только головой покачал.
Сели, поехали. Недалеко оказалось. Приют у них в жилом доме, на первом этаже, квартира трёхкомнатная. Дом новый. Видно, расселялся клоповник какой-то, так и квартиру получили. В ночи окна светятся. У соседей — просто электрическим светом, а у них — и Светом ещё. Аура золотая, звёздными гребнями ложится, белые лучи метров на сто пробивают. Это красиво, если со стороны смотреть. Но я, пока парковался, зубами скрипеть начал. Старые раны разнылись. Бабушка вздохнула, погладила меня по загривку — прошло. «Ладно, — думаю, — хоть за бабушку беспокоиться не надо».
Консьержа в подъезде нет, на охране не стоит, замок хилый. Я прощупал слегка насчёт заклятий, осторожно, чтоб не обжечься. Заклятий тоже не клали. Но это меня уже не удивило. Если через стенку такой концентрат Света пылает...
Серёженька тем временем приободрился, расцветать начал. Я — наоборот.
Вошли в квартиру. У меня уже виски ломит. Обои советские в цветочек, мебель — лом из семидесятых, аура золотая — на всём, отовсюду, везде. Так не бывает, если от ума чаруют. Так — только когда само. «Мрак, — думаю, — мрак и жмуры!» Это называется: попал. Лучше б и в самом деле мрак и жмуры были. Чувствую, после этой квартиры мне огнём отчищаться придётся. Не самая приятная процедура.
Кошки понабежали, конечно. Одна на Серёженьку взобралась, две — на бабушку. Кошкам — им всё равно, где Тёмный, где Светлый. Им энергия с любым знаком годится.
Здороваются с нами из кухни. Сидят там три девы в затрапезном, чай пьют. Одна берегиня, другая ясновидящая, третья говорящая языками зверей и птиц. Зыркнули на нас... как и полагается девам такого звания зыркать на ведьму и колдуна в полный рост. От меня оружейной смазкой и некромагией во все стороны разит, а от бабушки — вообще массовыми убийствами. Поэтому она всегда ветеранское удостоверение с собой носит и с демоническим хохотом его предъявляет.
— Тут мы живём, — Серёженька улыбается лучезарно. — В смысле, кошки. Приют Ульянин, а мы с Машей и Нелли помогаем ей.
Ульяна, я так понял, говорящая языками. Из трёх подружек самая красивая: глаза зелёные, листвяные, коса пшеничная. Нелли — берегиня, как все берегини, толстуха. Маша — ясновидящая, скелетина бледная, глаза в пол-лица... Так. Стоп.
А Серёженька-то у нас кто?
— Очень приятно, — говорит бабушка. — Я — Ирина Константиновна, а это правнук мой, Коля. Уж простите за прямоту, но Серёжа сказал, проблемы у вас?
Две кошки с неё слезли, следующие две забрались. Девы смотрят подозрительно, но кошкам верят. Кошки врать не будут.
— В дальней комнате карантин, — говорит Ульяна. — Те коты, что здесь — уже подлеченные.
Бабушка согнала с табуретки толстого кота, уселась и говорит:
— Прямо скажу вам, девочки, ведьма я и лет мне уже сто. Трудно мне сквозь вашу ауру смотреть. Но когда Серёжа у меня ремонт делал... пытался... почуяла я нехорошее. Дайте мне на карантин посмотреть. Там темнее должно быть. Мне сподручней.
Тут я запутался.
Смотреть через концентрированный Свет почти невозможно, да и не нужно. Ничего не различишь, только глаза обожжёшь. На такие случаи у нас другие методы имеются. Живой Свет, как всё живое, дышит... Стою я в прихожей тихо, как мышь мёртвая, тошнит меня, честно сказать, и укачивает, башка разламывается, но слушать — слушаю. Ясно различаю: что-то вроде хрипов в лёгких, как при бронхите. На кого-то в приюте потворено. Может, потворено на сам приют, но так делают редко. Значит, на одну из дев? Серёженьку я без этой сволочной ауры видел, понял бы.
Бабушка тем временем девам поёт что-то в уши. Слов не различаю, и без них понятно: подозрения усыпляет, в доверие входит. Аккуратненько, нежненько, всё как полагается. С чего бы иначе? Не тягаться светлым девам с орденоносной ведьмой, даже втроём с одной.
Вслушиваюсь в дев.
Потворено на ясновидящую.
Точно на неё, хоть на деньги спорь. Бабушка это и слышит сейчас, и видит, не сомневаюсь. Но зачем ей тогда коты в карантине? И что это за ясновидящая, которая не заметила порчи? Бревно она тогда, а не ясновидящая... Неужели потворили на слепоту? Бред! Потворить на слепоту — это уголовная статья. Кому девчонка из кошачьего приюта так поперёк горла, чтобы в тюрьму из-за неё садиться?
— Коля!
Я аж вздрогнул.
— Что?
— Пойдём, — говорит бабушка, — посмотрим на кошечек.
Мне уже самому интересно. Бабушка мимо меня проходит, на руки шепчет. Девы на неё смотрят завороженно, вереницей следом идут. Тихие стали, послушные.
И тут Серёженька к ним подходит и за руки трогает, одну за другой. Девы разом заморгали и от бабушкиного наваждения очнулись. «Ну дела, — думаю. — А Серёженька-то непрост. Да кто же он такой?» Не волшебник, ясное дело. Таких косоруких волшебников не бывает.
Кто?
Девы принялись кошек гонять, чтобы в карантинную комнату не забежали. Мы вошли и дверь за собой закрыли. Темно в комнате, только кошачьи глазищи глядят из клеток. Кто-то поднялся, прижался к прутьям, кто-то лежит, едва дышит. Молчат, не мяукают. Меня отпустило немного, тошнить перестало, на том спасибо.
— Стой у двери, — велит бабушка, — отгороди меня, пошепчу немножко.
Стою, забор изображаю. Думаю, что Серёженька точно не волшебник, иначе сам бы давно пошептал. Чары исцеления Светлым легко даются. Но песню бабушкину он развеял, даже не напрягся. Неужели?..
Додумать я не успел. Бабушка умолкла, пальцами задумчиво по решёткам провела.
— Чую, — говорит мне, — слышу и вижу. Неспроста звери болеют. Кто на зрящую Марию слепоту навёл, тот и причина болезни. Но кое-чего понять не могу. Я сначала думала, Коля, что на приют потворено с досады. От кошек ведь запах. Думала, может, довели кого, он и потворил. Но квартира чистая, прибрано всё, хоть и бедно... И что всего удивительней, порча здесь только одна — на Марии. Нет на зверях порчи. Жизнь из них тянут, это правда, а порчи нет... Тут мне твоя помощь нужна, Коля. Профессиональная.
— Что?
Я глаза вытаращил. Бабушка меня от двери отодвинула, выходит и спрашивает дев:
— Много ли умерло у вас кошек?
Девы понурились. Говорят, что немало. Пятерых на радугу проводили.
— Кремировали или закопали?
У дев слёзы на глазах. Кремация, отвечают, денег стоит, а они в долгах как в шелках. Решили, что деньги лучше на живых потратить, а трупики в лесополосе похоронили. Серёженька и хоронил.
Бабушка спину выпрямила и говорит:
— Ведите, показывайте. Надо мне этих кошек спросить кое о чём. Коля — некромаг, он их поднимет.
...Возражать прабабушке вообще очень трудно. Когда её переклинивает — почти невозможно. Это просто опасно. Я поначалу и не собирался ей возражать, думал, пускай бабушка развлекается, жизнь ощущает. Но тут смолчать не смог. Да и девы взвились как ошпаренные. Кошек? Поднимать?! Девы кричат, что это жестокое обращение с животными, а они настрадались. Я ору, что это жестокое обращение со мной, надо мной коллеги смеяться будут. Серёженька руки заламывает. Бабушка стоит как утёс в бурном море. Здоровые кошки вокруг носятся. Дым столбом. Соседи в батарею стучат.
В общем, собрались и пошли все вместе.
На улице дождь льёт. Девы отыскали три зонта. Я в машине долго рылся, свой не нашёл, похоже, оставил дома. Плюнул. Вымокну, не растаю. Девы вручили бабушке зонтик, бабушка потянула к себе ясновидящую и идёт, что-то ей на ухо тихо рассказывает. Ульяна с Нелли под вторым зонтом примостились.
Подходит ко мне Серёженька и зонтом меня прикрывает. Руку тянет. Я его на голову выше. Меня смех разобрал. Смотрю на него сверху вниз и улыбаюсь.
А он мне в ответ улыбается — светло так, будто другу.
Нашёл друга!
— Спасибо вам, — говорит, — Коля, за вашу помощь. Я только спросить хотел: неужели мёртвая кошка о чём-то рассказать может?
А у самого глаза в темноте светятся. Ярко светятся, между прочим, как фонарики. Всё лицо озарено. У некоторых жмуров тоже светятся, но не так. От жмуров свет гнилой, а от этого — словно у него внутри головы солнечный день. У меня морозец по коже пошёл и волосы дыбом. Ком в горле сглотнул, отвечаю:
— Живая не может, а вот мёртвая кое о чём и правда ответ даст. Мёртвые обидчиков хорошо помнят. На обидчика даже кошка прямо укажет.
— Обидчиков? А тех, кого любили, мёртвые помнят?
— Иногда помнят. Но ничего хорошего от этого не бывает.
— Даже если очень любили?
— Сильно любили — сильно ревнуют. От ревности могут встать и навестить. Что ж тут хорошего.
— Только от ревности? — спрашивает, смотрит грустно.
— Если без ревности, то любящий в земле хорошо спит, сладко. Со мной ему познакомиться не придётся.
И вот, значит, беседуем мы с Серёженькой о любви и идём под одним зонтом. Хорошо, что улицы пустые. Если б меня кто-то из своих сейчас увидел... Нет, даже подумать страшно.
— Ой, — говорит Серёженька, — а лопату-то мы не взяли. Вернуться за ней?
— Не надо. Так вызову.
Добрались до лесопосадки. Дождь вылился весь, чуть моросит. Кошек Серёженька закопал под большими елями, ели эти сами как зонты. Сыростью пахнет, травой и грибами слегка, хотя какие уж тут грибы... Вдалеке городские огни светятся. Фонари на железнодорожном переезде зелёные, парой, как кошачьи глаза. Ветра нет. Совсем тихо. Я подбираюсь к могилам ближе. Говорю девам, чтоб рты замкнули, не шептались. Они кивают. Вытягиваю руку над землёй, ищу след рытья. Глазами его уже не различить, да и темно, но земля долго помнит...
И тут я понимаю две вещи.
Во-первых, мне не темно, потому что рядом со мной стоит Серёженька, и светятся у него не только глаза. Сияние ровное, мягкое, не слепит и чудесным образом не раздражает.
Во-вторых, я слышу шаги. И это не человеческие шаги.
Мрак! Надо было клички кошек спросить!..
— Кошки! — шепчу я второпях. — Кошки! Кис-кис!
Шаги ближе. Уже холодом веет. Ясновидящая слепа, не чует, но бабушка!.. У меня сердце ёкает. Амулет-то у неё только на два часа. Времени прошло много. Выдохся амулет. Что, если тварь на бабушку кинется?
Мрак и жмуры! Я без оружия!
Медленно встаю. Оттираю Серёженьку в сторону, забираю у него зонт. Зонт можно твари в зубы сунуть. Пригибаюсь. Иду на холод.
Безлунная ночь.
Упырь в полной силе.


Так, что у меня в активе? В активе у меня часы. Спасибо тебе, шеф, да хранят тебя все силы мира. Расстёгиваю часы, спускаю на костяшки пальцев. Механизму при первом ударе конец, да не в нём дело. Часы массивные, с выступами, литые из броневой стали. Были когда-то обшивкой подводной лодки. Шеф по своим каналам спецзаказ делал, всей команде такие подарил. Конечно, от ствола я бы сейчас не отказался, даже пневматика бы сгодилась, но кастет — это уже что-то.
Что ещё?
Куртка из прочной кожи, с заклёпками. Застёгиваю куртку.
Ещё?
Ещё пять мёртвых кошек, знающих, кто повинен в их смерти. Но лопату мы забыли, а могилы Серёженька копал на совесть. Кошки могут не успеть.
Собственно, всё.
Вижу тварь. В траве ползёт. И она меня видит. До сих пор подбиралась со спины к девам, но заметила меня и берёт левее. Это хорошо. Бабушка справа стоит.
Упырь, если не обожрался, двигается как рептилия: очень быстро, но короткими рывками. Уйду от броска — считай, моя взяла. Но уйти надо ещё суметь.
На вдохе — вперёд.
Тварь выпрыгивает вверх. Девы визжат.
Правой рукой — зонтом — в морду. Слева — часами — в висок.
Отпрыгнула. Откатывается, да прямо к девам. Дуры столпились, мешают друг другу! Сейчас когтями получат! Хватаю тварь за ногу, оттягиваю на себя. Мрак! Получил когтями по запястью, манжет не спас. Под когтями у упыря грязь и трупная гниль. Молодец, Коля!
Бью сверху вниз, с размаха, в грудную клетку. Тварь живучая. Кости крушить долго придётся.
Когтями по рукаву — не прорезала. Орёт, клекочет. Бью в зубы. Нижняя челюсть крошится. На верхней осколки клыков. Брыкается, пробует ногами достать. Мне бы отпрыгнуть, да нельзя! Дохнущий упырь кидается на слабого. Вопьётся в дев, крови перехватит. Будет хуже.
Чувствую, когти вцепляются в спину. Совсем другие когти — мелкие, лёгкие.
Кошки! Успели, милые!
Пять мёртвых кошек перепрыгивают через меня. Всё, что у них осталось острого, запускают в ошмётки упырьей плоти. Я встаю. Вдох. Выдох. Ещё секунда, пара секунд, и я всех разом накрою заклятием упокоения.
Упырь подскакивает. Не стряхивая кошек, бросается на меня.
Заклятие срывается.
Падаю.
Чувствую клыки в шее.
...И с диким визгом упырь отлетает, как будто океанской волной снесённый — или великанским пинком. Лохмотья на нём горят, шкура чернеет. Кошки распадаются горстками праха. По телу упыря бежит яркий огонь, неестественно яркий, чисто белого цвета.
Исчезает.
От упыря остаётся горелый труп.
— Извините, — говорит мне Серёженька. — Я как-то сразу не сориентировался.
И руку подаёт. Но руку я его принять не могу, при всём уважении. Я на неё даже смотреть не могу. Глаза режет. Свет идёт от Серёженьки, как от промышленного прожектора. Даже девы и те лица ладошками заслонили.
— Ой, — говорит наш клирик, — извините, забылся.
Свет гаснет. Я шею пальцами трогаю — мокро. Пальцы красные.
Ладно, что уж. Попадали и крепче.


Если ты Светлый — это ещё не значит, что ты не создаёшь проблем окружающим. Напротив. Именно Светлые и создают окружающим действительно серьёзные проблемы. Как в этот раз.
Стою я над трупом, дух перевожу, царапины на шее зажимаю и потихоньку кровь останавливаю. На бабушку один раз посмотрел и не смотрю больше. Амулет её действительно выдохся. Она, бедная, сейчас только переживать может. Перепугалась она очень, и стыдно ей, что она с её жизненным опытом так плохо всё просчитала и упыря вовремя не почуяла. Поэтому я на неё не смотрю. Разволнуется ещё, с сердцем плохо станет. Или на помощь кинется, и опять же — не выдержит сердце...
Подходит ко мне берегиня. Толку мне с неё нету, она и сама это понимает, но берегиня же — не может в стороне стоять. Подходит, труп разглядывает.
— Ой, — говорит, — а это Лариса Петровна. Мы её знаем. Я ещё в том доме ей давление мерила. Она как меня увидит, сразу просит давление ей померить...
Меня смех разобрал. Кровь сильней пошла.
— А полгода назад перестала просить?
Берегиня глазами хлопает.
— Перестала... Я ещё спрашивала, не обидела ли её чем-то.
— Мёртвая ваша Лариса Петровна, — говорю. — Примерно полгода.
Как говорит наш шеф, проблема упырей не в том, что они жрут кого попало, а в том, что они гадят там, где живут.
Было так. Три светлые девы и один клирик создали в своём приюте аура-концентрат такой силы, что его лучистые выбросы пробивали на сотни метров. Ограничивать себя им, конечно, в голову не пришло. Светлые это вообще плохо умеют. И случилось, что ни в чём не повинная пенсионерка-соседка стала от их концентрата питаться. С той мощностью, которую генерировала наша четвёрка, это... Не знаю, с чем и сравнить. Быть у реки и не напиться? Попасть под дождь и не вымокнуть? А добрейшая берегиня её к тому же и навещала. Ларисе Петровне не просто подносили ложку, ложку засовывали прямо в рот.
При жизни она подсасывала их энергию, вряд ли даже понимая, что делает. Вреда от этого не было никому. Четвёрка даже не чувствовала утечки. Старушка привыкла кормиться.
Потом умерла.
А кормиться — не перестала.
Но кормить мёртвого — не то, что кормить живого. Мёртвый — бездонная бочка. Силы четвёрки стали в эту бочку утекать, а следом за силами — и их жизни. Не будь Серёженьки, девы почувствовали бы это раньше. Но клирик подключён напрямую к Мировому Свету. Он одарял их и прикрывал. Будь чуть поумнее, прикрывал бы лучше, но уж что есть.
И первыми закончились их кошки.
Упыри — твари совершенно безмозглые, но тонко чувствующие. Порчу они наводят без участия рассудка. Это чисто инстинктивный акт, самозащита. В определённый момент ясновидящая заподозрила неладное и начала высматривать беду. Ощутив её взгляд, упырша испугалась и швырнула в неё зарядом ядрёной порчи.
...Кровь я вроде остановил. Стою, отдыхаю. В глазах малость плывёт. Обжёг меня Серёженька. Девы вокруг столпились.
— Ой! — говорят мне. — Она же вас укусила! И кровью своей забрызгала! Неужели вы теперь вампиром станете?
Тут уж я заржал.
— Я некромаг! — говорю. — Меня такой ерундой не проймёшь. А вот от йода я бы не отказался. Есть у вас йод?
Йод, конечно, у них был и валидол тоже. Я дев послал за лекарствами и бабушку с ними отправил. Говорящая языками вперёд всех бегом побежала, ясновидящая с берегиней бабушку повели. А я телефон достал. Надо было труповозку вызывать. Упырь, не упырь, но была когда-то Лариса Петровна человеком. Смерть её оформлять придётся. Благо, в этих инстанциях все — наши люди, зря меня мариновать не станут и лишних вопросов не зададут.
А Серёженька рядом стоит. Осознал всё-таки, что к чему, уже почти не светится. Ночь глухая. Облака разошлись, звёзды над головой показались. Завыл вдалеке поезд, застучал колёсами, мимо пронёсся.
— Коля, — говорит мне клирик, — я только сейчас понял. Вы ведь жизнью рисковали, чтобы нас защитить. Раны получили в сражении.
— Работа у меня такая.
Серёженька улыбается.
— Вы неправильный Тёмный.
— Обыкновенный. Прабабушка моя на фронте, по-твоему, чем занималась? Это у нас семейное.
— Спасибо вам, — говорит. — Я очень рад, что познакомился с вами. Это большая честь.
Хорошо, что он всё-таки бабушке обои не поклеил. Намучилась бы она с этими обоями. В них бы Света больше, чем клея вышло. Вся квартира под перенастройку. Пока бы мы ещё поняли, в чём проблема...
— Вы нам помогли очень, — говорит Серёженька, — и здесь, и с деньгами. А мы вас никак не отблагодарили. Дайте я всё-таки вас коснусь, Коля. Это не Свет будет, не волнуйтесь. Чистая сила, без знака.
Я на него уставился как баран. Ушам не верю. А он руку свою сияющую поднимает. К шее моей прикладывает — там, где упырьи клыки отметились. И вливает какую-то хрень прямо в сонную артерию...
Нет, не хрень.
Не соврал клирик. Да и не стал бы он. Чистой силой одарил, без знака.
Стою я ошалевший, дышать пытаюсь. Ноги дрожат. Непривычно всё-таки. Берёт меня Серёженька за плечи, на цыпочки поднимается и в щёку целует. А я и сделать ничего не могу.
Да и не хочу, если честно.



(с) Ауренга

_________________
Изображение


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Сказки
СообщениеДобавлено: 28-02, 13:20 
Не в сети
Дама Сердца Его Ироничного Величества
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 15-12, 20:23
Сообщения: 9425
Интересная сказочка. А кто автор?

_________________
Третье тысячелетие наступило.
Увы, на те же грабли...

Изображение


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Сказки
СообщениеДобавлено: 28-02, 13:30 
Не в сети
Щит и лира Степана
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 15-12, 17:55
Сообщения: 15768
Лотта писал(а):
Интересная сказочка. А кто автор?

Ауренга, это дайревский ник писательницы Ольги Онойко.

_________________
Изображение


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Сказки
СообщениеДобавлено: 28-02, 13:35 
Не в сети
Дама Сердца Его Ироничного Величества
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 15-12, 20:23
Сообщения: 9425
Ага, надо будет зачесть.

_________________
Третье тысячелетие наступило.
Увы, на те же грабли...

Изображение


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Сказки
СообщениеДобавлено: 17-03, 08:05 
Не в сети
Щит и лира Степана
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 15-12, 17:55
Сообщения: 15768
Конкуренты

Никогда бы в жизни Сергей не смог бы представить себе такую ситуацию, не попади он в нее сегодня. Пытаясь завести свой старенький автомобиль, который умудрился заглохнуть именно у въезда в старое деревенское кладбище, он думал о том, что именно так обычно и начинаются все фильмы ужасов или страшные книги. Впрочем, эта мысль посетила бы любого человека, который оказался бы на его месте.

Иногда посматривая в сторону темных креcтов, которые, как-будто молча наблюдали за ним из-за ограждения кладбища, он, слегка подрагивающими руками, снова и снова крутил ключ в замке зажигания. Сделав еще несколько безуспешных попыток, Сергей сдался. Выйдя из машины, он в сердцах пнул автомобиль по колесу.

- Ну вот обязательно сегодня было тебе ломаться? Чертова колесница!..

Где-то за оградкой хрустнула ветка и он тут же решил, что последние слова были лишними.

- В смысле... Хорошая машина, но, поломалась совсем не вовремя, - быстро исправился он.

Теплая августовская ночь надвигалась медленно, но верно. Сумерки уже опустились на землю и принялись окутывать не очень живописный пейзаж, который окружал Сергея со всех сторон. Он был скуден и не очень богат красками. С одной стороны проселочной дороги было кладбище, а с другой - пшеничное поле. По этой дороге он часто срезал достаточно большой крюк, когда возвращался домой из командировок в южные районы области. Поэтому он знал, что примерно через километр расположилась небольшая деревенька, не самых удачливых жителей которой, судя по всему, и привозили сюда. На другую сторону пшеничного поля.

Немного поразмыслив, Сергей решил, что у него всего два выхода. Или идти за помощью в деревню, или ждать этой помощи здесь. Трезво рассудив, что ждать он будет до тех пор, пока в деревне кто-нибудь не помрет, он принял решение самостоятельно отправиться к сельчанам.

Закрыв автомобиль на ключ, он бодрой походкой зашагал по дороге, стараясь не смотреть в сторону самого спокойного места на земле. Сверчки уже начали готовиться к вечернему песнопению, настраивая свои маленькие скрипки в одной тональности. Сергей вспомнил детство. Именно под их пиликанье он засыпал, когда гостил летом у бабушки. Давно он уже не слышал этого звука, так приятно разливающегося по душе и дарящего ей, какое-то внутреннее спокойствие и умиротворение. В городе его уже практически невозможно услышать...

Из приятных воспоминаний его вывело ощущение какого-то движения среди креcтов. Сергей остановился и стал вглядываться в сгущающуюся темноту. Через пару секунд он снова уловил какое-то копошение среди могил. Сто тысяч мыслей пролетело в голове Сергея, но из всех возможных предположений, его мозг выбрал самый реалистичный. Скорее всего, кто-то из жителей деревни просто решил убраться на могиле своего родственника, да так заработался, что и не заметил, как опустилась ночь.

- Эй! - крикнул он в сторону кладбища.

Движение на мгновение прекратилось, но через пару секунд снова продолжилось.

- Вы из деревни? Вы не могли бы мне помочь?

Тот, кто там находился или не услышал вопросов, или решил на них не отвечать. Сергей, обрадовавшись тому, что ему не придется тащиться в деревню, а достаточно будет просто попросить человека, чтобы он позвонил кому-нибудь из своих знакомых, лихо перепрыгнул через невысокий железный заборчик и пошел в сторону движущейся фигуры, аккуратно маневрируя между памятниками и крeстами.

Через десяток шагов он различил в сумерках фигуру человека, склонившегося над одной из могил. Подойдя поближе, он уже хотел поздороваться, но не успел.

- Не наступи на гортензию, - раздался тихий женский голос, который в ночной тишине прозвучал достаточно громко.

Сергей замер с занесенной ногой и посмотрел на человека. Явно женская фигура в черном, наклонившись над могилой, рвала сорняки и сбрасывала их в одну кучку.

- Ой, вы женщина? - задал он один из самых глупых вопросов, которые только могли придти к нему в голову.

- Это ты что ли там надрывался? - проигнорировав его супер-вопрос, спросила она.

- Да, там такое дело... В общем, машина заглохла. Вы же из деревни? Вы не могли бы позвонить кому-нибудь из своих? Можеть быть, кто-нибудь приедет и...

- Хороший был человек, - спокойным голосом перебила Сергея женщина, - знаешь его?

- Кого?

- Человека вот этого, - она распрямилась и махнула рукой в сторону памятника, рядом с которым стояла.

- Нет, я ж не местный. Я ж вам объясняю - я ехал из...

- В девяносто шестом году я с ним познакомилась. Лешкой его звали. Точнее - Воронцовым Алексеем Павловичем. Сколько он мне нервов вымотал за всю свою жизнь... Ты даже себе представить не сможешь.

- Муж ваш? - стараясь придать трагичности своему голосу, спросил Сергей.

- Сам ты муж, - махнула рукой женщина, - друг мой это. Точнее, вражина, каких свет еще не видывал.

- Так друг или враг? - удивился Сергей, - не бывает так, что одновременно и то, и другое.

- Я тоже так раньше думала, а оказывается, что бывает, - женщина вздохнула и присела на скамейку, врытую в землю напротив могилы. Немного помолчав, она продолжила, - когда живой он был - ох и люто я его не любила. Прям вот аж ненавидела ненавистью черной. А как помер, так и поняла я, что плохо мне без него. Скучно, тоскливо... Сама удивилась даже, что так может быть.

- Чем же он вам так досаждал?

- Так случилось, что работали мы с ним... Скажем так, в конкурирующих организациях. Проходу мне не давал совсем. Куда я, туда и он. Где у меня встреча назначена, там и он объявляется. Время такое было - клиентов много, только успевай с ними встречаться, да обрабатывать. А ему вот не хватало, наверное, адреналина. Не мог он просто так работать. Все пытался у меня их переманить.

- Зачем? - Сергей уже почти забыл о своей машине, увлекшись рассказом своей новой знакомой.

- А ты пойди его спроси! Нравилось ему, что я ни с чем остаюсь. Прям вот зла на него не хватало! Знал бы ты, как я бесилась по этому поводу.

- И что, прям всех клиентов у вас уводил?

- Да нет, конечно... Я что, совсем на неудачницу похожа какую-то? Конечно не всех, но ты не представляешь просто, сколько он у меня их увел. Только все налаживается, клиент уже готов, а тут он откуда ни возьмись... Стоит, что-то там бухтит себе под нос... Тьфу ты! - женщина покачала головой и махнула рукой.

- Да представляю, - усмехнулся Сергей, - я тоже в продажах работаю. Знаю, каково это, когда клиентов уводят.

- Нашел с чем сравнить! Ты и рядом с этим человеком не стоял! - как-то зло ответила женщина, - в продажах он работает... Только и можешь, что языком молоть. Заткнулся бы лучше!

Сергей немного опешил от такой реакции, но решил промолчать, так как более неподходящего места и времени для ссоры, он не мог себе даже представить.

- Ну, а дальше то что было? - решил сгладить ситуацию Сергей.

- Дальше... Несколько лет мы с ним бок о бок проработали, а потом умер он. Прям на работе сердце схватило. Как сейчас помню. Лежит на земле, смотрит мне в глаза, а сам улыбнуться пытается. Видно же, что больно, а он улыбается, представляешь? Говорит мне: "Что, по-честному не умеешь, дура? Ну ничего, я тебя за свою жизнь столько раз уделал, что и помирать не обидно".

- Ничего себе, - присвистнул Сергей, - это он вас так ненавидел, что даже когда умирал, радовался, что столько раз вас обманул?

Женщина вздохнула и наклонила голову.

- Да, не любили мы с ним друг друга... А сейчас вот понимаю, что нет больше таких людей. Может и есть, конечно, но я их не видела. Тоскливо мне без него, скучно... А самое интересное, что ведь и правда он меня уделал. И ушел непобежденным. А этим мало кто может похвастаться, - женщина покачала головой и посмотрела на Сергея, - что ты там говорил? Машина у тебя заглохла?

- Ага, - кивнул он.

- Иди на дорогу. Сейчас последний автобус из города проезжать будет. Может помогут чем.

- А вы? Вы что, тут останетесь что ли?

- Да, я еще посижу. Помяну Лешку.

- Так автобус же последний! Как вы...

- Я сказала - иди! - сказала женщина голосом, от которого у Сергея по коже побежали мурашки. Ему даже показалось, что ее глаза на мгновение вспыхнули двумя красноватыми огоньками.

Забыв даже попрощаться, иногда оборачиваясь, он быстрым шагом направился к дороге, подальше от этой странной женщины.

***

- Так давай я до деревни доеду, трос возьму и вернусь за тобой, - сказал улыбчивый водитель автобуса, выслушав о проблеме Сергея, - дотащим тебя до дома моего, там и посмотрим в чем проблема.

- А можно я с вами съезжу? - покосившись в сторону кладбища и поежившись, спросил Сергей.

- Что, в штаны наложил? - захохотал водитель, - эх вы, городские... Ладно, давай запрыгивай.

Сергей забежал по ступенькам в старый пазик и уселся около двери. Автобус тронулся и загремел по ухабам своими внутренностями.

- Давно кукуешь тут? - поинтересовался водитель.

- Да минут сорок, не меньше. Успел даже по кладбищу прогуляться.

- Ямку себе копал что ли? - снова захохмил водитель.

- Да так... Просто, - смутился Сергей, - вы мне лучше скажите, кто такой... Как же его? - Сергей почесал голову, - то ли Воронов, то ли Воро... А! Воронцов Алексей!

- Алексей Павлович? - посерьезнел водитель автобуса, - это человечище, царствие ему небесное. Гордость нашей деревни.

- А кем он был?

- Врач военный. Где он только не был. По всем горячим точкам его жизнь помотала. Знал бы ты, сколько он пацанов у смерти из под носа увел! Вроде как к Герою даже представить хотели, да только не дожил он, схватило сердце прямо во время операции. На похороны даже из Москвы какие-то журналисты приезжали.

- У смерти из под носа увел, говорите?.. - тихо пробормотал Сергей.

- Чего?

- Ничего, ничего... Вы лучше на дорогу смотрите, - Сергей отсел в конец салона и задумчиво уставился в окно.

© ЧеширКо

_________________
Изображение


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Сказки
СообщениеДобавлено: 25-04, 22:47 
Не в сети
Щит и лира Степана
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 15-12, 17:55
Сообщения: 15768
Три поросенка

- Холодно что-то, - сказал Ниф-Ниф.
- Холодно, - согласился Наф-Наф и добавил: - Что-то.
- А я говорил, я вам вчера прогноз смотрел! Интернет для полезных вещей нужно использовать – погоду там смотреть, например, а не только, чтобы фотки девушек лайкать, - как всегда поумничал Нуф-Нуф.
Ниф-Ниф и Наф-Наф разом сердито на него глянули.
- Кажется дождь начинается, - сказал Ниф-Ниф.
- Дождь начинается, - поддакнул Наф-Наф, - Кажется.
- А я говорил! Дом нужно строить! Нельзя всю жизнь без крыши над головой! А вы сидите, кроме он-лайн игр ничего вам не нужно! – снова затянул свою любимую песню Нуф-Нуф.
- Да что там его строить! – отмахнулся Ниф-Ниф. – Вот я за день буду с жильем.
- А я за два! – поддержал Наф-Наф.
- За день, за два даже проект не сделаешь, - ворчал Нуф-Нуф.
- На слабо меня берешь?! – вспылил Наф-Наф, решительно отложил ноут, встал и направился в лес за строительным материалом.
- А нам не слабо! – выкрикнул Ниф-Ниф, догоняя брата.
Нуф-Нуф долго смотрел им вслед, затем горько вздохнул и принялся сосредоточенно стучать по клавиатуре.

***

Ниф-Нифу определенно нравился минимализм. Ну а что? Стильно. Экологично. Быстро. Несколько бревен, крыша из листьев, постель тоже из листьев. Дерево, трава. Стены дышат. Места маловато, зато уютно. А то, что Наф-Наф обиделся, когда Ниф-Ниф не захотел расширять дом, чтобы жить вместе – ничего страшного. У каждого должно быть личное пространство, да и еще один день тратить на дойстройку - лениво. Наф-Наф рассердился, заморочился, увлекся, досок настрогал, ящик себе сколотил – ну гроб-гробом.
Ниф-Ниф, время от времени отвлекаясь от просмотра видео и общения с друзьями в соцсетях, посматривал, как Наф-Наф, пыхтя, кроет крышу лозой, и как Нуф-Нуф, поправляя очки на пятачке, встречает фуры со стойматериалами, жмет лапу прорабу-бобру, умничает по поводу глубины канализационной ямы и фильтров для воды из скважины. Делать ему нечего, этому Нуф-Нуфу, вечно все у него не как у свиней.
Мало того, что он из кирпича строит – так ему еще и немецкое качество подавай! Из Германии у него, понимаешь, архитектор!

***

Тук-тук-тук - раздалось в утренней тишине. Ниф-Ниф громко хрюкнул и даже взвизгнул спросонья. Протер глазки.
- Кто там? – спросил он, не вставая с постели.
- Шике швайне? – ответил из-за двери высокий женский голос. – Я приехать проверять! Это нихт гут!
Ниф-ниф затряс головой, еще раз протер глаза и прочистил уши, подбежал к окну, и выглянул: перед его дверью стояла высокая, богато одетая в меха волчица. Она сердито хмурилась и громко ругалась на непонятном языке, разглядывая дом.
- Дас ис не есть гут работа! Даз ис шмутс!
- Кто вы такая? Чего вам надо?! – взвизгнул поросенок.
- Кто я есть такая? Ты что себе позволять, швайне?! Я ехать проверять! Ты меня принимать! Открывать дверь! – строгая волчица ударила хвостом, как хлыстом. Ее голос звучал очень требовательно.
Ниф-Нифа прошиб холодный пот.
- Не выйду… - робко хрюкнул он.
- Открывать дверь! Я заходить, исполнять услуг!
«Чего ей от меня надо? - судорожно думал поросенок. – Такая сожрет и не подавится! Точно! Съесть меня хочет!»
- Уходите!!! – что есть мочи завизжал Ниф-Ниф.
- Уходить? Я уходить?! Ты заказать мой услуг! Звать меня в этот халабуда! Говорить, что фрау Вольф выполнить твой заказ!
- Я ничего не заказывал!
- Я только подуть и твой халабуд падать! Швайне работа!
И тут Ниф-Нифу стало по-настоящему страшно, потому что неизвестная фрау в самом деле начала дуть, притом дуть с силой промышленного вентилятора. От ее неудержимой терминаторской мощи фронтальная стена домика стала заваливаться прямо на Ниф-Нифа. Он визжа, бегал по своим шести квадратных метрам, в панике собирая документы и ценные вещи. В одних трусах с джинсами и парой рубашек на плечах, ноутбуком под мышкой, паспортом в зубах Ниф-Ниф вылетел из своего гибнущего жилища и припустил в направлении домика Наф-Нафа.
Волчица тем временем окончательно погребла под грудой веточек и соломы мечту Ниф-Нифа о собственном жилье, и что-то крича на своем непонятном языке (Ниф-Ниф стал смутно догадываться, что это немецкий), принялась догонять поросенка.
- Хрю… - изумленно вымолвил Наф-Наф, когда Ниф-Ниф ворвался в дом, захлопнул и подпер тумбой дверь.
- Она! – взвизгнул бездомный поросенок. – Она идет сюда!
Тук-тук-тук.
- Уже пришла!
- Кто это? – шепотом спросил Наф-Наф, украдкой выглядывая в окошко.
- Швайне? Так тот халабуда был не майн заказ? Этот сарай чють-чють лучшей, но не есть гут!
- Про какой она заказ? – испуганно спросил Наф-Наф.
- Понятия не имею! Она все время говорит про какие-то услуги и ругается по-немецки.
- Я оказать швайне услуг! Мне платить – я делать услуг!
- Может это?.. А-а-ах! – Наф-Наф прикрыл себе передними копытцами рот, его пятачок ярко покраснел. – Она же… эта… ну… эта…
- Волчица! – подсказал Ниф-Ниф.
- Да что волчица, то понятно! – отмахнулся Наф-Наф. – Она девушка легкого поведения! Бабочка, так сказать, ночная!
- Ага! Шерстяная!.. С чего ты взял? Какая девушка?! Какая бабочка?! Наф-Наф, она на меня покушалась! Она… Она… ДУЛА!!!
- Дула? Ты теперь «р» не выговариваешь?
- Не дула, а ДУЛА! Она подула на мой дом… и он… он… - Наф-Наф шмыгнул пятачком – домик было жалко. – Его больше нет…
- Открывайте, швайне! – кричала тем часом волчица. – Вы скрываться от меня в этот сарай! А потом сказать, что я плохо выполнить свой услуг! А это нихт гут!
- Сейчас дуть начнет… - Ниф-Ниф присел и прикрыл голову копытцами.
- А может это у нее специфика такая? Специфичная очень специфика. Сейчас, знаешь, какие разнообразные услуги…
- Что-то ты слишком хорошо в этом разбираешься! – огрызнулся Ниф-Ниф. – А мои вкусы совсем не специфичны! Я не люблю, когда на меня дуют и лишают жилья!
Стены домика вдруг задрожали, и закачались.
- Дует? – жалобно спросил Ниф-Ниф, взглянув на Наф-Нафа.
- Дует, - ответил Наф-Наф, снова выглянув в окно. – Сильно-то как!
- Вот-вот...
- А может она маньячка какая-то? Садо-мазо-людоедка!
- Наф-Наф… - простонал Ниф-Ниф.
- Сначала подует... – Ниф-Ниф перепугано тараща глаза в пустоту и не обращая внимания на брата, продолжал. - Подождет, пока нас тут завалит. Потом отыщет наши искореженные тела под завалами. Мы будем еще живы… но обездвижены. Поперек твоего тела будет лежать огромное бревно… А мне защемит хвостик.
- Почему это у тебя только хвостик?..
- А она войдет… - Ниф-Ниф уже так себя напугал, что в перерывах между словами неистово грыз кончики копытцев. - Скажет: «Сейчас я вам помочь!» Достанет огромную. Немецкую. Бензопилу! И отпилит тебе…
- Прекрати, и так тошно!
- …отпилит тебе ногу, ты будешь кричать, и просить о пощаде, а она станет есть и приговаривать: «Дас ис фантастиш! Шпик!» И мне придется самому отрезать себе хвостик, чтобы убежать…
- ХВАТИТ!!! – во всю силу легких завизжал Ниф-Ниф.
- Вот видите! – кричала волчица в короткой передышке между подходами к разрушительному воздействию. – Я дуть – ваш сарай падать! Плохо! Плохо строить!
Она снова принялась дуть, на этот раз сильнее.
Дом затрещал.

Оглушительный визг сразу двух поросячьих глоток разносился на всю округу. В облаке пыли, поднявшемся на дорожке, что вела за соседний холм, мелькали копытца, пятачки и закрученные хвостики. За ними по пятам гналась свирепая волчица.

Нуф-Нуф, наблюдавший эту сцену на мониторах системы безопасности (камеры, установленные на деревьях, позволяли ему обозревать окрестности), задумчиво хмыкнул, взял ружье, неспешно зарядил его, передернул затвор и только тогда открыл дверь, в которую уже вовсю тарабанили братья.
- Спаси!!! – они ворвались в дом и тут же исчезли.
- Что случилось? – невозмутимо спросил Нуф-Нуф, заперев дверь и оборачиваясь.
- Она! – раздалось из-за дивана.
- Дует! – поддакнул второй голос из комода.
- Дует? И что? - Нуф-Нуф приподнял бровь.
- И разрушает!
- И пилит!
- И ест! – перекликались диван с комодом.
- И возможно, совершает и другие действия неприличного характера!
- И мне придется отпилить себе хвостик, чтобы спасти жизнь! - заверещал Наф-Наф из комода.
- Хорошо тебе... - испуганно, обиженно, чуть ли не плача, подхрюкнул Ниф-Ниф, - только хвостиком отделаешься, а у меня ногу она отпилит!.. "Шпик..."
- Да кто же это такая? – воскликнул Нуф-Нуф, он так удивился, что даже его обычное спокойствие ему изменило.
- Маньячка фрау Вольф!
- Фрау Вольф? Да вы!.. Да как!.. Это же она ко мне приехала! Качество строения проверять!

***

- Гут, дас ис гут, - одобрительно кивала фрау Вольф, прохаживаясь по многочисленным комнатам особняка Нуф-Нуфа. – Немецкое качество! Прекрасное исполнение! Я вначале подумать на тот сарай и халабуду, будто мне их проверять. Этот дом не падать, когда на него дуть! Это дом стоять, когда сильно топать! А вы так любить немецкий качество! Вы есть шике, шике швайне!
- А вы тоже очень даже ничего, - залившись краской и потупив взгляд, высказался Нуф-Нуф.
- Но-но, - с деланной строгостью, кокетливо сверкнув глазками ответила на это волчица, - Никаких цо-цо без обручальный кольцо!

Владислав Скрипач

_________________
Изображение


Вернуться к началу
 Профиль  
 
Показать сообщения за:  Поле сортировки  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 326 ]  На страницу Пред.  1 ... 13, 14, 15, 16, 17

Часовой пояс: UTC + 4 часа


Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 0


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения

Найти:
Перейти:  
cron
Powered by Forumenko © 2006–2014
Русская поддержка phpBB